Несколько часов пролетели совершенно незаметно, только иногда я отвлекалась на шум машин внизу, поглядывала с крыши на обычную уличную жизнь, на людей, улыбалась неизвестно чему и возвращалась к мольберту. А когда зазвонил телефон, даже расстроилась немного. Солнце как раз затронуло купола церкви, красиво было невероятно, глаз не оторвёшь, а тут звонок, который разрушил очарование. Правда, расстраивалась я недолго. Вернулась с трубкой на крышу и решила похвастаться:
– Дима, ты не представляешь, какая красота!
Лёгкий смешок, а потом самый волнующий голос на свете поинтересовался:
– Ты уже вернулась?
– Вернулась, сегодня. А ты? – вышло более взволнованно, чем было необходимо, но что я могла с собой поделать? – Ты вернулся?
– Приеду через пару дней. Очень по тебе соскучился.
Я закрыла глаза.
– И я по тебе. Две недели не виделись, сумасшествие какое-то.
– Расскажи мне, как у тебя дела.
– Всё хорошо, Димочка, правда. Отдохнула прекрасно, там такая природа, я целыми днями рисовала.
– Прекрасно. Как вернусь, будем открывать новую выставку, надеюсь, ты готова.
– В этот раз готова, – заверила я. – А почему ты не спрашиваешь меня про квартиру?
Дима рассмеялся.
– Спрашиваю. Как твоя квартира?
– Просто замечательно! Сонька постаралась, всё сделали, как я хотела. Кухня большая, три комнаты, а вид… Дима, тут такая крыша, и Старый город, как на ладони. Это моя мечта!
– Я очень за тебя рад, – добавил он. – Борис Владимирович наверняка постарался.
– При чём здесь это? – перебила я. – Я хочу, чтобы тебе понравилось.
– Я же знаю твой вкус. Мне обязательно понравится, милая. Не переживай.
Солнечный свет, отливающий от церковных куполов, перестал меня занимать.
– Дима, когда ты вернёшься?
– Через два-три дня. Не грусти, скоро я буду с тобой.
Я разглядывала набросок на мольберте, собираясь с силами. Запретила себе страдать, и бодрым голосом продолжила:
– Это даже хорошо. В квартире совершенно нет мебели, а к твоему приезду я…
В трубке послышался женский голос, Диме снова стало не до меня, а я только бормотала, не желая останавливаться и задумываться о том, что у него есть дела и поважнее моих разговоров. Ему снова не до меня…
– К твоему приезду я обставлю квартиру, и тебе обязательно понравится…
Он не слушал, и я замолчала. Отвела трубку от уха и потёрла лоб, болезненно морщась. Глядела вдаль, на неровные, зачастую тусклые крыши частных домов, и только дышала глубоко, пытаясь справиться со слезами. К тому моменту, как он вернётся к разговору, мне надлежало справиться с собой, чтобы в голосе не дрожали невыплаканные слёзы. Устраивать истерики не в моём амплуа, Дима это знал, и когда я порой всё-таки срывалась,