«Стррраааанное!!!»
Ментальный зов Петровича окатил меня волной звериной ярости, смешанной с болезненным любопытством, отвращением и страхом неизвестности, и я потрясенно охнул. Ничего себе коктейльчик! Это на что же мой питомец напоролся?! И ведь посмотреть некогда – застывшие, казалось, надолго беглецы медленно и неуклюже поднимались. Твою мать!
«Стрррраааанноееееееаааауууу!!!»
Напарник прямо-таки орал, и не только мысленно – из-за пирамиды донесся его тягучий вой, каким он других котов глушил, когда те ненароком забредали на его территорию.
– Да разберись ты уже с этим «странным»!!! – рявкнул я, сопроводив крик мыслеобразом «взять». – Как вы меня достали!.. – А это уже оклемавшимся безумцам.
Пока я соображал, с кого удобнее начать, Петрович испустил дикий мяв, оборвавшийся на половине. Испугаться за напарника не успел: разум обожгло видение бросившегося на врага котяры, и я почувствовал, как мои клыки впиваются в мягкую шею неведомого существа, а когти полосуют перепончатые крылья. Во рту появился мерзкий привкус какой-то химии, аж передернуло, да и Петровичу явно не понравилось – меня чуть не стошнило от отголоска испытанного котом омерзения. Едва сдержавшись, чтобы не заплевать изнутри забрало, я машинально отступил к пирамиде, чтобы не дать беглецам зайти себе за спину, и застыл в удивлении: оба безумца закатили глаза (казалось бы, куда уж больше?) и осели на землю, словно из них выдернули позвоночники. Беззвучно, на полушаге, как будто их кто-то выключил. Ни фига себе… Не решаясь верить своему счастью, я осторожно приблизился к Королеву, как менее опасному, и с сомнением покачал головой: сейчас он выглядел как обычный человек в бессознательном состоянии. Дыхания не ощущалось, я даже испугался, как бы он дуба не дал, и незамедлительно содрал перчатку с правой руки. Поднес тыльную сторону ладони ко рту биолога и испытал нешуточное облегчение – дышит, разве что еле заметно. До безопасника очередь не дошла – помешал усиливающийся с каждым мгновением мысленный зов Петровича. Когда напарник хотел, он умел быть очень настойчивым.
– Иду уже, – буркнул я, огибая пирамиду против часовой стрелки.
Петрович обнаружился с противоположной стороны: сидел в нескольких метрах от таинственного сооружения и пялился на лужу слизи. Та истаивала на глазах, частично впитываясь в микроскопические щели каменной подложки, частично испаряясь. Сие действо не сопровождалось ровно никакими спецэффектами: ни лопающихся пузырей, ни вони, ни брызг бурая масса после себя не оставляла. Завидев меня, Петрович заорал самым мерзким голосом, на какой был способен. Видок еще тот – вздыбленная на загривке шерсть, глаза по полтиннику, хвост трубой и при этом на морде удивленное выражение. Первый раз такое вижу.
Пока я шел от пирамиды к напарнику, гадостное пятно уменьшилось в диаметре чуть ли не вдвое. А когда я присел рядом с котом и осторожно прошелся голой