Джонсон, бывалый слушатель подобного рода излияний, понял, что пришло время вставить словечко.
– Ну что ты, Герб, – сказал он. – Ты еще молодой совсем. Сорок восемь. Судя по твоему виду и медицинскому заключению, еще пару недель ты с нами пробудешь.
Мистер Клаттер выпрямился и снова взялся за ручку.
– Сказать по правде, чувствую я себя довольно неплохо. И довольно оптимистично смотрю в будущее. У меня появилась идея, как всего за несколько лет можно не сходя с места сделать приличные деньги. – Упомянув о будущем улучшении своего финансового положения, он подписал чек и пододвинул его Джонсону.
Было десять минут седьмого, и агенту уже не терпелось уйти: жена ждала его к ужину.
– Приятно иметь с тобой дело, Герб.
– Взаимно, приятель.
Они обменялись рукопожатием. Потом, с чувством заслуженной победы, Джонсон взял чек Клаттера и заботливо уложил его в свой бумажник. Это был первый взнос за полис на сорок тысяч долларов; в случае, если смерть владельца произойдет не от естественных причин, эта сумма будет выплачена компанией в двойном размере.
Он идет со мной, и Он говорит,
Что я предназначен ему,
И радость, которую Он дарит,
Ведома мне одному…
Как всегда, собственное пение под гитару привело Перри в блаженное состояние духа. Он знал наизусть чуть ли не две сотни церковных гимнов и баллад – репертуар его простирался от «Старого креста» до Коула Портера – и, кроме гитары, умел играть на губной гармонике, аккордеоне, банджо и ксилофоне. В одной из любимых фантазий Перри на тему театра его сценическое имя было Перри О’Парсон, а на афишах он значился как «человек-оркестр».
– Как насчет коктейля? – спросил Дик.
Перри в принципе было все равно, что пить, поскольку пил он мало. Дик, однако, был разборчив и в барах обычно заказывал себе «Цветок апельсина». Из отделения