И Соломонов, обращаясь к «любезным братьям» – единоверцам, говорит о необходимости «раскаяния перед Верховным Правительством». В чём же? Да в том, что к сельскому труду обратились из них лишь немногие (а «хлебопашество составляет честный, самый надёжный и завидный способ пропитания»). Хотя на самом деле иудеев, желавших заниматься земледелием, было хоть отбавляй, и это именно правительство вынуждено было приостановить их переселение в сельскохозяйственные колонии из-за недостатка субсидий. Он призывает еврейские массы приобщиться к науке, культуре европейской и русской («Мы могли бы с удовольствием видеть многие тысячи братьев моих, получивших ученые степени»), настаивает на том, чтобы иудеи занимались производительным трудом, промыслами, ремёслами, открывали фабрики (что отвечало как идеалам Просвещения, так и видам правительства). И даже цитату выразительную из Талмуда подыскал: «Не обучать сына своего ремеслу – значит приучать его к разбою». Так-то!
Впрочем, едва ли кто-либо внимательно и придирчиво вчитывался в каждую фразу труда «талмудолюбивого» Соломонова. По-видимому, бдительность цензора усыпили его величальные слова в адрес самодержца, а также «благонамеренное» желание сочинителя уничтожить сепаратизм и сблизить еврейскую нацию с коренным населением империи. Об этом писал в своей рецензии на «Мысли израильтянина» популярный русский журнал «Библиотека для чтения» (Т. 77, 1846), издаваемый Осипом Сенковским: «Книга, написанная с прекрасным намерением уничтожить резкие предрассудки, отделяющие евреев от христиан. Автор убеждает своих единоверцев к различным преобразованиям, которые не противоречат их религиозным постановлениям».
Обращает на себя внимание стиль «Мыслей израильтянина». Надо сказать, что сам Соломонов о литературном языке своего сочинения говорит уничижительно и «кается в неплавности слога и недостатках в словах и выражениях» – скромность, на наш взгляд чрезмерная. На самом же деле, его литературный уровень нисколько не ниже писаний русских словесников