– Кто она?
– Так… старая знакомая.
– Я её знаю?
– Нет.
– О, таинственная незнакомка? – Бенно от удовольствия провел по губам длинными пальцами правой руки. У него был такой жест – от носа к уголку губ, выражавший эстетство и жеманство, свойственные ему. Бенно считал себя изящным художником и даже в разработку грандиозных декораций пытался вносить элементы утонченной красоты. Поэтому, хоть и носил кличку «главного жестянщика рейха», был натурой склонной к мистическому романтизму. Именно это в нём ценил фюрер. А еще он был отчаянным эротоманом. Часами мог с наслаждением рассказывать о поведении дам в его объятиях и подбивал к подобным откровениям окружающих.
Альфред на его провокации не поддавался. Их разговор прервал Генрих, подошедший в обнимку с двумя обнаженными дурнушками. На их полных, торчащих в разные стороны грудях он нарисовал жирным черным карандашом свастику и знаки СС.
– Это мои элитные отряды! – пьяно представил он. Девицы угодливо звонко расхохотались. Они обожали профессора за щедрость и ненавязчивость. Этот в отличие от Бенно редко тащил какую-нибудь из них за ширму. Его больше вдохновляла разнузданная нагота подвыпивших девиц. Сам Генрих с пошлой улыбкой объяснял, что алкоголизм победил в нём кобелизм. Если бы не дочь Хенни, периодически разгонявшая веселые компании, профессор так и жил бы в своем притоне, окруженный одалисками.
– Профессор, наш друг влюбился! – торжественно объявил Бенно.
Генрих со смехом зарылся в груди одной из девиц. Отсмеявшись, сказал с пафосом:
– О… это должна быть неземная женщина! С душой, которая… больше всего остального! – и хлопнул девицу по крутой заднице.
– Таких не бывает, – вздохнул Бенно.
Альфред с сожалением посмотрел на стареющих ловеласов. Ему нравился их плотский подход к жизни. Натуры творческие, артистичные, они разительно отличались от партикулярно вышколенных приспособленцев, составлявших окружение высших чинов рейха.
– Она есть.
– Так познакомь! – в один голос воскликнули приятели. А девушки ободряюще хихикнули.
– Возможно…
Из-за ширмы вышла еще одна девица. Она тоже была совершенно голая, но в сапогах Бенно. Подошла к Альфреду, села к нему на колени, обняла за шею.
– Милый, закончи со мной то, что не удалось этому, – кивнула в сторону Бенно.
Бенно отреагировал резво:
– Нет уж, я сам. Еще не хватало в моих сапогах давать другому. – Схватил нахалку за руку и потащил вновь за ширму.
Генрих налил всем арманьяк и с пафосом произнес:
– Мой друг, не забывай – любовь калечит, а секс лечит! Вот наше лекарство – кивнул на девушек и передал им фужеры. Те, не смущаясь своей наготы, смотрели на Альфреда с лукавым сочувствием.
Альфред встал, выпил вместе со всеми, закусил поцелуями, впился губами в девичьи груди и почувствовал, что пора ехать домой.
Глава