– Бахтин меня зовут, Иван Тимофеевич. А вы – Виктор Степанович Грек – правильно? Да вы садитесь, в ногах правды нет.
Грек послушался и плюхнулся в кресло. От резкого движения ему вдруг стало нехорошо, он почувствовал слабость. Грек вздохнул и вытер выступившую на лбу испарину.
– Что, тяжко? – участливо спросил Иван Тимофеевич.
Грек кивнул.
– Может, пивка холодненького?
– Нету.
– А мы сейчас – гонца, – заговорщически сказал Бахтин и, обращаясь к плечистому, бросил: – Давай, парень, сходи на угол, там палатку я видел.
Парень поднялся и вышел из квартиры. Бахтин проводил его взглядом, затем посмотрел на Виктора и улыбнулся. Виктор улыбнулся в ответ, но все же спросил:
– А как, собственно, вы сюда попали, через балкон?
– Ну что вы, какой балкон, помилуйте, тринадцатый этаж. Через дверь, естественно.
– Ага, понятно… Хотя, чего понятно? Может мне полицию вызвать?
– Не советую. Вам же хуже будет.
Только сейчас Виктор вспомнил вчерашнее и вновь почувствовал слабость. Он вытер рукавом пот со лба и спросил, едва ворочая языком:
– Что вам нужно?
– Вам плохо? – спросил Иван Тимофеевич. – Я могу воды.
– Спасибо, я подожду пива. Так что же вы хотите?
– Посмотрите вот эти фотографии, – Бахтин протянул Виктору конверт.
Разглядывая фотографии, Грек вспомнил, как впервые в жизни увидел порнографические карты. Это было в школе, их принес Сережка Худаков, человек, умудрившийся остаться в шестом классе на третий год. Грек долго не мог забыть одну из них: на ней была изображена девочка с едва оформившейся грудью, на вид ей было лет тринадцать. Она позировала, стоя на одной ноге, отведя другую в сторону, держа ее навесу и подав вперед худенькое тело. Из одежды на ней были только резиновые шлепанцы, так называемые сланцы, или, по-другому, вьетнамки.
– Как странно смотреть на себя со стороны, – сказал Грек, возвращая фотографии.
– А вы неплохо порезвились с девочкой, – заметил Иван Тимофеевич, тасуя фотографии, – только зачем было убивать ее? Фильмов американских насмотрелись?
Грек резко поднялся, но в ту же секунду Бахтин отвел полу пиджака и взялся за рукоятку пистолета, выглядывавшего из кобуры под мышкой.
– Не делайте глупостей, – предостерег он.
Грек сел на место.
– Я не убивал ее, – сказал он, – я пошел в ванную, а когда вернулся, она уже была мертва.
– Вам никто не поверит, везде отпечатки ваших пальцев.
– Послушайте, я не убивал ее. Следователь разберется во всем.
– Мне нравится ваша наивность. Вы, наверное, думаете, что кто-то будет разбираться – убивали вы ее или не убивали. Драгоценный вы мой, не читайте больше книжечек. Никто не будет доказывать вашу невиновность. Шараповых больше нет. А потом, вы заметили на фотографии стоят дата и время. Когда наступила смерть, – установить нетрудно. Девушка сейчас в морге, ей делают вскрытие. Разрыв во времени, я