Чтоб наши голоса господь услышал.
Кружилась голова, немели руки,
Отшельники курили фимиамы.
И кроме сердца затихали звуки,
И ждали люди просветленья манны.
Семь тысяч лет раскрашенное небо
Ожогами на коже проступало.
Семь тысяч лет творенье человека
В божественное сказка обращала.
Боялись, презирали, восхищались,
Взрывали динамитом, разоряли.
Такая человеческая слабость:
Сперва возвысили, а после развенчали.
Богов боялись и желали, только
Для связи с богом нам дольмен не нужен.
Горит огнем Всевидящее Око:
Он каждый день читает наши души.
Взгляни в себя! Снаружи внутрь! Поверь мне!
Дольмены у подножия Кавказа,
В реально существующее время —
Реально существующая сказка.
Лилит
По твоему следу, крадучись, падая,
Вставая, и вновь припадая к земле,
Идет женщина с виду больная,
Изможденная, и «не в себе».
Ее лицо плащом закрыто, бесформенным,
Серым, как большие крылья.
Она, не умеющая быть покорной,
Изнывающая, от бессилья.
Плетутся за ней, из века в век,
Как собаки на привязи, на людей не похожие,
Три ангела – три недочеловека,
С синими опухшими рожами.
Санной, Сансаной, Самнаглоф думают она их боится,
Думают, ее усмирить не сложно,
Каждый к заветной цели стремится,
Но достичь ее невозможно.
Остановится она. Повернется.
Позовет их, плюясь ивритом.
Сама вроде, как и очнется.
Они решат: «Ее карта бита!»
Но тело Лилит снова станет аморфным,
И опять утечет сквозь пальцы.
Вдруг крылья свои разложит,
Да и ангелов на запчасти.
Повязывайте младенцам красные нити,
Бойтесь ее прихода!
Она устала быть бесчеловечной
В глазах своего народа.
По всему свету дети Евы
Пакостят безнаказанно,
Имя Лилит грязью малюют,
Черными-черными красками.
По твоему следу, крадучись и падая,
Вставая, и вновь припадая к земле,
Идет Лилит, однажды распятая,
Изгнанная, но готовая к борьбе.
Не такая уж Ева овца из ребра,
Не такая уже и скромница,
У кого из двоих чернее дела?
Кто там идолопоклонница?
И в ком из них двоих корень зла?
И кто кому первой женою был?
И кого из них любил Сатана?
А кого Бог забыл?
Соберет в корону свои волосы,
Сложит крылья опять плащом,
И заслушавшись ее голоса,
Всякий Адам обречен.
Звезда нестандартного формата
Лучшее и бесконечно грядущее,
Куклой фарфоровой скалится тьме.
Сердце