Его жёсткая ладонь ложится ей на макушку. От руки так тепло, что хочется схватить её и изо всех сил прижаться щекой. Присвоить. Только себе, больше никому-никому. Как спасение. Как освобождение.
– Встань, дитя моё.
Отец Ланглу незаметно кладёт кругляш гостии на алтарь и его взгляд, обращённый к Веронике, становится строже. «Это тебе нельзя», – читается в нём. Мгновение – и прямую линию губ трогает тень улыбки, а на ладони лежит маленькая красная карамелька. Ксавье осеняет Веронику крёстным знамением, подносит сладкий кусочек к её рту. Губы Вероники принимают карамель, касаются пальцев священника поцелуем. Он не спешит убирать руку. Для него это так же важно и свято, как и для маленькой женщины в серо-голубом платье.
– Сад, – коротко выдыхает Ксавье, и Вероника опускает ресницы: приду.
Она отходит, берёт за руку Амелию, и они покидают Собор. На улице уже ждёт Ганна в пёстром лоскутном сарафане и с полугодовалым Клодом в слинге.
– Младенчик! – радостно вопит Амелия и тянется к нему. – Nourrice, можно мне его подержать? Какие у него щёчки! Я так люблю младенчиков, но у нас их почти не бывает…
– Пойдём, моя дорогая, – белозубо улыбается Ганна. – Посмотрим, как красиво сегодня в парке. И пустим Клода поползать по травке.
– Нянюшка, – окликает её Вероника, – я помогу отцу Ксавье украсить церковный садик и присоединюсь к вам. Амелия, у озерца сегодня дают специальные кульки с кормом для золотых рыбок.
– Вот это да! – обрадованно восклицает девочка. – Идём кормить рыбок! Скорей, няня!
Ганна с детьми огибают Собор справа и идут в парк – именно там в праздники проходят народные гуляния с танцами, бесплатными угощениями и фейерверками. Вероника машет им вслед и, когда они исчезают за поворотом, быстрым шагом возвращается в Собор. Праздничное служение окончено, и лишь студенты-служки прибираются в наосе. Не замеченная никем, молодая женщина проскальзывает в боковой неф, проходит между рядами высоких мраморных колонн, сворачивает в правое крыло и поднимается по винтовой лестнице на верхний ярус Собора. Там в полутьме длинного коридора она безошибочно находит среди десятка одинаковых дверей нужную и вежливо стучит.
– Войдите, – отзывается знакомый баритон.
Вероника переступает порог кельи и останавливается, натолкнувшись на суровый взгляд Ксавье Ланглу.
– Веточка, ты не должна быть здесь, – качает головой Ксавье. – Мы же договорились встретиться в саду.
– Я принесла тебе историю.
Ксавье убирает в стенной шкаф надетую на манекен казулу8, смотрит на гостью долгим, внимательным взглядом – и на его хмуром лице расцветает улыбка. Не сдерживаясь, Вероника бросается к нему в объятия, льнёт щекой к груди.
– Погладь меня. Немедленно погладь, или мир прямо сейчас взорвётся и перестанет существовать, – то ли просит, то ли уже требует она. –