Мы сидели в комнате, когда-то служившей отцу библиотекой. Вдоль стен тянулись корешки книг, снаружи доносился умиротворяющий стрекот газонокосилки.
– Вера не столь важна, – произнес я.
– Ах вот как.
– Священнику дана власть вязать и решить. Вне зависимости от того, что он сам при этом думает. Он не обязан верить в таинство, чтобы таинство свершилось.
– Так вот во что ты веришь?
– Мне и верить в это не надо, это так и есть.
Ивейн скоро отправится в Оксфорд. Всем было ясно, что его ждет большое будущее, и никто не сомневался, что не пройдет и десяти лет, как он станет знаменитым художником. В его присутствии я всегда чувствовал себя неуверенно, всегда ощущал его превосходство, но католическая вера внезапно дала мне положение в обществе, весомое мнение и аргумент, которым можно было парировать все, что угодно.
Только Ивейн раскрыл рот, чтобы возразить, как распахнулась дверь и вошел еще один Ивейн. И несмотря на то что я был к этому готов, их сходство вновь оказало на меня свое магическое воздействие, и мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что на самом деле происходит.
– Могу я тебя попросить никогда больше не подсовывать мне эту книгу? – Эрик шваркнул об стол томом, заглавие которого гласило: «Я называюсь Никто». – Я не буду ее читать.
– Тем не менее она довольно интересна, – сказал Ивейн. – И мне хотелось бы знать, что ты…
– Меня не интересует. Как по мне, так он мог бы и сдохнуть. Какое мне дело до того, что он пишет?
– На самом деле он не это хотел сказать, – вставил Ивейн. – Просто иногда на него находит.
– Ну а ты? – повернулся он ко мне. – Ты что, всерьез? Все эти молитвы, церковь, семинария? Действительно, всерьез? Мы вообще-то евреи, разве так можно?
– Никакие мы не евреи, – возразил Ивейн.
– Но ведь наш дедушка…
– И все-таки, – перебил он. – Мы, к сожалению, никто. И ты это знаешь.
– Да Мартин в это полез только потому, что никак не может найти себе подружку.
Я сосредоточился на том, чтобы дышать как можно ровнее. И ни в коем случае не краснеть.
– Меня обескураживает плоскость твоего мышления, – продолжил Ивейн. – Мартин – человек серьезный. Понимаю, что для тебя это невообразимо, но он верует и жаждет служения. Тебе этого никогда не понять.
Эрик уставился на меня в упор.
– В самом деле? В Приснодеву, претворение воды в вино, в воскресение? Серьезно?
– Это процесс, – кашлянув, ответил я. – Человек верующий всегда находится в пути. И он никогда…
– Да тебе просто работать лень!
Я поднялся. Как ему всегда удается так быстро меня взбесить? Почему с тем, что он говорит, невозможно поспорить, но при этом он все так безбожно искажает?
– Когда устанешь молиться, приползешь ко мне на коленях, – не сдавался он, – и будешь умолять взять