В просторном коридоре показался женский силуэт в чем-то длинном и светлом. Нину, жену брата, Иван в первый миг попросту не узнал.
– Здравствуй-здравствуй! А мы уже посылать за тобой хотели… – приветливо проговорила Нина, подходя ближе. – Никак поезд опоздал?
– Пробка. Почти у самого дома… Невероятно! Если бы встретил тебя на улице, прошел бы мимо не поздоровавшись, – простодушно признался Иван.
С любопытством окинув гостя внимательным взглядом зеленых глаз, невестка подставила Ивану щеку. Он вежливо прикоснулся губами к прохладной розовой коже. От Нининых волос исходил едва уловимый аромат незнакомых духов.
– Господи, какой же ты стал взрослый, Ваня! – вздохнула Нина. – И как возмужал в заграницах… – Отстранившись от него, она тихо сказала: – Пожалуйста, прими мои соболезнования…
В глубине квартиры возник Николай с неизменной сигарой в руке. Без лишних слов он сгреб брата в свои медвежьи объятия. Здесь, на своей территории, он чувствовал себя уверенно и свободно – тульские скованность, недовольство и брюзгливость исчезли, сменившись барским благодушием.
– Ну, Ваня, держись! Это ж надо такому случиться! Думал, никогда не увижу младшего брата у себя дома… – Николай широко улыбался. – Ты проходи… Мы ждем тебя целый час…
Иван объяснил причину задержки: буквально у него на глазах случилась авария, недалеко от Солянки, возле Астаховского моста, на повороте к набережной на полном ходу перевернулся черный «мерседес», по инерции автомобиль проволокло вверх колесами, был сбит прохожий, и таксисту потом долго пришлось лавировать в мгновенно образовавшейся толчее бешено сигналивших машин.
– Да здесь каждый день кто-нибудь бьется, место такое… бойкое! – хохотнул Николай и ободряюще хлопнул брата по плечу. – Привыкай!
Оставив вещи Ивана в коридоре, братья в сопровождении Нины вошли в просторную гостиную. Комнату заливал яркий свет от высокой люстры. На массивном кожаном диване цвета топленого молока сидел с журналом в руках незнакомец в белой рубашке и галстуке. Он с живостью поднялся.
Николай представил брату своего гостя, американца венгерского происхождения Ласло Грабе. Вместе с ним Николай вернулся из Америки. Лет тридцати пяти, темноволосый, загорелый и чисто выбритый, американец, улыбаясь, протянул Ивану руку:
– How do you do! Nice to meet you!1
Николай скороговоркой объяснил, что Грабе по-русски не говорит вообще.
– Ни бум-бум… – с ухмылкой добавил он.
Словно подтверждая это мнение, американец непонимающе покачал головой и улыбнулся еще шире.
– Мы тут с Ласло не дождались тебя… – повинился Николай. – Так что, признавайся, что пить будешь…