– Гоги вина еще и не пробовал, – подсмеивалась компания.
Он попрощался со всеми за руку и, широко вышагивая в легких ботинках, чуть откинув назад корпус, направился в платановый тоннель, в конце которого за забором уже зажигались лампочки над танцплощадкой.
– Эй, Абрамашвили, стой! – остановила его народная дружина.
Авессалом Илларионович Черчеков был строг.
– Почему не пришел на дежурство? Почему? – спросил он.
– Почему? – счастливо улыбаясь и глядя на близкие уже лампочки, переспросил Георгий. – Почему я не пришел?
– Тебе оказали доверие, выдвинули в дружину, а ты не пришел, – удивленно поднял Черчеков густые брови. – Как это понять?
– Я приду, обязательно приду! – воскликнул Георгий и поплыл, полетел дальше.
– Смотри! – вслед ему крикнул Черчеков.
4
– Что ты, Алина, ты с ума сошла или ты с ума сошла? Посмотри, сколько пришло знакомых, будет скандал, или ты скандала хочешь? Откажи ему теперь, сумасшедшая!
– Какой бес вселился в нее?
– Разошлась Алина!
– А, красавчик грузин!
– Не приглашай его хотя бы на дамский, подожди, позор, ей-богу! Шутки шутками, но зачем тебе это надо, дурацкие шутки, ведь это даже банально, не ходи, ты с ума сошла!
– Я встречал ее в Москве. Говорят – стерва.
– Брось, отличная девка и талантливая.
– Ее муж…
– Ты хочешь, чтобы я ушла? Я – уйду! Алинка, ну хватит, похохмили и довольно, нас зовут, может быть, ты хочешь?.. Знаешь, давай поговорим серьезно…
– Парень здесь увеселяет дам.
– Может, поговорить с ним по-мужски?
– Не связывайся. Налетят с ножами.
Алина с ума сошла и сняла уже очки, чтобы ничего отчетливо не видеть, чтобы все предметы чуть-чуть расплылись и даже его лицо, но пальцы ее тонкие точно ощущали весь рельеф спины молодого разбойника, услужливого Дон Жуана, и ноздри улавливали запах моря сквозь запах «Шипра», – уйдем, давай уйдем. Алина сошла с ума.
5
Волны молча шли в темноте, а потом шипящей белой лавой покрывали всю гальку и хлопались о парапет, и Алина с Гоги, стоящие у подножия парапета, были мокры с головы до ног.
– Что же делать, Гоги? – спросила она.
– Не знаю, – пробормотал он, дрожа, не выпуская ее из рук.
– Ты замерз, что ли?
– Не знаю, ничего не знаю.
– Подожди, подожди, ты мои очки разобьешь… Слушай, ты знаешь наш корпус, в ста метрах отсюда, над самым парапетом? Крайний балкон на втором этаже… Сможешь влезть?
– Конечно!
– Пусти, я побегу и буду тебя ждать.
По стене на второй этаж, какие пустяки, не так ли когда-то поднимался Тариель в доспехах и с оружием, а ему, мокрому и гладкому, как дельфин, гибкому, как обезьяна, сильному, как барс, влюбленному, как Тариель, по стене на второй этаж – это пустяки!
На балконе ему стало страшно. Он тронул дверь ногой,