Постояла, раздумывая. И пошла на остановку маршрутки.
На остановке было светло и пыльно, переминались с ноги на ногу люди, каждый говорил по телефону. Все смотрели в разные стороны. Под скамейкой лежал бездомный пес и тоже, казалось, говорил по встроенному мобильнику – такой отрешенной и нездешней была его морда.
Лиза огляделась. Обменник исчез. На его месте помещался цветочный киоск.
Лиза обошла остановку по периметру. Заглянула в киоск; цены были заоблачные.
– Вы не подскажете, где тут ближайший обмен валют?
– В гастрономе, – сказала цветочница. – На углу.
Подъехала маршрутка, потом еще одна. Катились машины – будничные, как мошки, прочно вшитые в ткань повседневности. Вчера, возвращаясь из кино, Лиза случайно вывалилась в боковой карман реальности, но теперь все хорошо, все надежно и прочно, все по-прежнему.
Она не боялась оказаться в роли бомжа. Ее пугала перемена квартиры. Любая перемена привычного сводила ее с ума, даже если шторы перевесить или отодвинуть кровать от окна. А перемена дома? Быта? Всех маршрутов?
Она влезла в микроавтобус, умостилась на боковом сиденье и покатилась, как шарик в лузу, как вода по желобу, в привычное место. Туда, куда привыкла скатываться каждый день вот уже два десятка лет. В место, до сих пор считавшееся ее домом.
– Выразительность скульптуры достигается с помощью построения основных планов, световых плоскостей, объемов, масс, ритмических соотношений…
Собирался дождь.
Лиза вышла из кинотеатра под уличную арку. Было совсем темно. Фонарь не горел. В отдалении грохотало.
Она смотрела фильм пятый или шестой раз. Билетерша ее узнавала и поглядывала с удивлением.
– Большое значение имеют четкость и цельность силуэта…
Мир вокруг хранил четкость и цельность, в то время как Лизе хотелось, чтобы он их потерял – случайно, не нарочно, как малолетняя дура теряет девственность. Вчера и позавчера она шла той же дорогой из того же зала после того же фильма, но вчера и позавчера не было дождя. Имеет ли это значение?
Лиза остановилась у куста сирени, уже отцветающего, нашла цветок с пятью лепестками, отщипнула и съела. Цветок был горький. Фонари на улице горели через один, за пределами светлого круга пространство смазывалось, как будто Лизу посадили в колоссальный аквариум. Она свернула к остановке маршрутки, на ходу вытаскивая из сумки зонтик.
Остановка была пуста, и желтый огонек горел в окошке обменного пункта. Лиза остановилась, чувствуя, как шевелятся на голове волосы.
Из узкого окошка, прикрытого решеткой, смотрели на Лизу два испуганных глаза:
– Это вы? Как вы снова сюда попали?
– Он предлагал мне проконсультироваться, –