Гобл завизжал. Пуля угодила ему в ногу чуть ниже колена.
– Я убью тебя, и ты будешь жрать свои потроха! Выдавлю глаза и отрежу твой… – мой револьвер выплюнул очередной сноп огня, и гоблин умер.
Сев, я принялся осматриваться, уделив особое внимание ближайшему ко мне телу. И не зря. В нагрудной сумке – и вправду сегодня удачный день! – остались бутылки, целые! Повезло. Конечно, добрые гномы из Висконсина разливают свой волшебный лагер в стекло покрепче иных черепов, но эдакий бабах пережить без потерь не каждому троллю дано.
Еще полминуты я пытался сломать зубы о пробку – пока, наконец, не догадался воспользоваться для этого более подходящим предметом, то есть шомполом от револьвера.
Первый глоток вознес меня в райские кущи. Второй – спустил обратно на грешную твердь, но куда более примиренным с окружающей действительностью. И впрямь: в левой руке напиток богов, в правой руке – отменный ствол, а под ногой, – вернее, под задницей, – свежий труп врага. Вот жизнь потихоньку и налаживается, как верно заметил старик Ной, приткнувшись на своем ковчеге к Арарату.
Еще через пару глотков мне ужасно захотелось поделиться с кем-нибудь добротой, просветленностью, мудростью, любовью к ближнему и дальнему – в общем, всем, кроме, разумеется, трофейного гномского светлого. Правда, достойных собеседников поблизости не наблюдалось, разве что…
– Уверен, и-ик, мы с тобой подружимся, – доверительно сообщил я револьверу.
Он и впрямь начинал мне нравиться. Во-первых, размерами – пушка, что бы там ни говорили, должна быть большой. И мощной. Ну а научиться попадать, это уж проблемы стрелка. Я вот учусь быстро.
Во-вторых же, Большая-Черная-Пушка-С-Длинным-Стволом – это как раз та штука, о которой простой деревенский паренек вроде меня мечтает все время между прополкой огорода и вечерней дойкой. Ну, почти все – сразу после мечтаний о Девчонке-Что-Мелькнула-В-Окне-Вагона, но перед Новыми Башмаками.
Правда, с чернотой обстояло не очень – светлый металл сиял, будто новенький дайм, а костяные накладки рукояти белизной ничуть не уступали снегу. Или улыбке негра – чтобы было понятно тем, у кого в штате со снегопадами нелады.
Также на револьвере имелась гравировка: «Максим 500» на рамке, оскаленная кошачья голова на стволе и бегущий по степи мумак – на барабане. Малый, что делал её, – наверняка гном – потрудился на славу. Я так увлекся разглядыванием рисунков, что едва не прохромал мимо последнего гоблина, который валялся с видом абсолютно бездыханного трупа. Таблички разве что не хватало: давно тут лежу, пахну… разило, к слову, джином, словно гоблина засунули в бочку