Ханкале его встретит один из руководителей контртеррористической операции на Северном Кавказе странноватый, как и все военные интеллигенты, полковник Виктор Алексеевич Стальцов, которого он, кажется, когда-то видел. Накануне взятый в Чечне наркокурьер, он же связной Аль-Каиды Саид Абдул Кабир эль-Кундузи на допросе назвал Али Абдул Гафура своим двоюродным братом и пособником. Изобличенный в участии в буденновском рейде Басаева, а до того – в нападении на гудермесский райотдел милиции в 1994 году, он заложил… Заложил всех. Чтобы тоже отомстить. В том числе и родному дяде – бобо Бахтияру из Душанбе, далекому – седьмая вода на киселе – родственнику таджикского кази-колона (имама) времен гражданской войны по имени Тураджонзада. Полковник, неплохо знавший не только послужной список капитана Назарова, но и персидский язык, после десяти общеознакомительных фраз предложил Гафуру прогуляться вокруг волейбольной площадки. Говорили они вполголоса. На дари. «И где он, этот брат?» – «Покончил с собой. Под тяжестью улик». – «Рафик дагерволь – товарищ полковник… Его – вы?» – «Нет, им занимался подполковник Кирсанов Виктор Алексеевич. Мой тезка. Он, кстати, вас знает. А меня вы помните?..» – «А протоколы допросов?» – «Вы их прочтете. Там сплошная путаница. И имя ваше названо с искажениями, и другое…» – «А можно встретиться с подполковником Кирсановым?» – «Он на задании. Знаете, это между нами, у него много проблем. Жена, говорит, ушла, поэтому сюда и напросился. Бывает… Но по вашему делу мы дали неподтверждение. Вам – лишь подписаться под ознакомлением. Порядок, сами знаете…»
Али не помнил, как летел из Моздока в Москву. Вернувшись в свою холостяцкую однокомнатную квартиру в Бирюлево, он первым делом налил стакан водки. Потом открыл подаренный Стальцовым зеленый пластиковый паек-рацион. Сначала он позвонил маминой сиделке. Она сказала, что улучшения нет и вообще не понимает, что говорит эта «узбечка» – то про Ташкент, то про «сефаратэ шурави» (посольство) или восьмое марта. Все время ищет Исмаила… Еще через глоток Али набрал номер отставного полковника Кирсанова: «Послушай, Алеша. Витя в первый раз повел себя как двоюродный брат… Сам знаешь, какие они бывают. А сейчас он стал тебе родным… кровным. Прими это как есть. И вообще… не бойся любить себя…». И еще, как востоковед Алексей Михайлович не мог не вспомнить что-то из восточных притч: «Дурак живет прошлым, безумец – будущим, остальные – настоящим». Краснодар ответил долгими ночными гудками: «Поздно. Где ты был все три года?» Русский капитан Назаров допил водку и достал листок мелованной бумаги: «В связи с открывшимися обстоятельствами, в кои ранее я не был посвящен, но предвидеть которые был обязан, прошу вас ходатайствовать перед вышестоящим командованием об увольнении меня с действительной службы по личным мотивам…» Сев в свой дешевенький фольксваген, он включил радио. Из динамиков звучало окончание стародавней песни: «…еще страшней, когда разлюбишь ты…»
Последний аккорд перебил неожиданный
