– Гогия! Бегом к сержанту Карабоду и помогай своим. Иди туда, где убитые лежат!
Степка дал ему затрещину, шок у бойца сразу прошел, и он поспешил на помощь своим товарищам, выносившим тела убитых.
– Степан! И ты ступай, помоги, надо выносить тела к площадке.
Мы вместе с ротным не остались в стороне и тоже взялись помогать. Уже в глубокой темноте удалось поднять обоих мертвых солдат из ущелья, собрали разбросанное имущество, оружие, понаставили растяжек-гранат и вернулись к себе на точку. Всю ночь по очереди, сменяя друг друга, Карабод и три солдата из его взвода стояли над командиром, держа растянутую палатку, защищая голову старшего лейтенанта от хлынувшего ливня.
– Эх! Жаль, не успели принести его к вертолету. И как вы раньше не заметили, что он живой? – сокрушался Кавун.
– Иван, ведь с такой раной, по-моему, ничем не помочь. Что успели бы увезти, что не успели… Один хрен…
– Никифор! Когда получишь пулю в лоб, не дай бог, конечно, и будешь валяться в грязи, тогда посмотрим, как ты запоешь!
– Ворон! Накаркаешь!
– Ты тоже брякнул глупость! Надеяться нужно до последнего. Наш закон – раненых и убитых не бросать! Кстати, у «духов» тоже такое правило. А раненого любого, даже безнадежного, надо спасать, чудеса всякие в жизни бывают!
Итог боя был трагичен и неутешителен: шесть убитых и шесть раненых (оцарапанный Гогия был не в счет).
На рассвете прилетел вертолет и вывез всех «соседей». А старший лейтенант прожил еще три дня и скончался в госпитале. А вдруг выжил бы, если б сразу вывезли. Прав был ротный… В итоге потери выросли: пять раненых и семь убитых. В нашей роте потерь не было, даже ни одного раненого.
Хмурым утром, прихлебывая горячий чай, ротный вновь давал мне наставления:
– Запомни! Чаще всего убивают в первых рейдах и последних. Никогда не откладывай отпуск и особенно берегись после отпуска!
– Это ты к чему?
– Железобетонные, проверенные кровью и смертью приметы! Старлей в отпуск должен был ехать, дочка родилась. Бойцы сказали: уговорил его командир роты отпуск перенести. А у человека уже мозги на дом переключились, а его в рейд затащили! Но это уже из области психологии. Бдительность потерял и концентрацию. Расслабился! Понятно? – Иван принялся жевать сухарь, задумчиво глядя на меня.
– А чего ты так задумчиво и конкретно на меня смотришь? – возмутился я.
– Да потому что у меня этот рейд последний, тьфу, тьфу, крайний, надеюсь, – вздохнул Иван. – А тебе молодому еще пахать и пахать…
– Кстати, Ваня! Удивительно, но я спал этой ночью спокойно, как младенец! Я имею в виду в свободные от проверки постов часы. Никакие кошмары с видениями окровавленных трупов не мучили. А переживания нахлынули лишь под утро, когда пришла очередь бодрствовать.
– Наверное, ты сволочь равнодушная! И нервы как канаты! – вздохнул ротный. – А я всю ночь ворочался и переживал. О жене и дочери думал…
Вчерашний бой стоял перед глазами, и я его мысленно прокручивал снова и снова. Как в старом черно-белом