– О нет! – простонал я. – До самого утра слушать топот над головой?! А как же тишина и покой?!
Но по всему выходило, что тишины и покоя хотел только я. Пассажиры встретили новость овациями. И даже Джеймс, поправив бабочку, заторопился в каюту:
– Надо основательно подготовиться. Люблю маскарады! Обязательно что-нибудь случается…
Позже я лежал в каюте и ворочался с боку на бок, пытаясь заснуть. Наверху грохотали каблуки и гремела музыка. Я накрыл голову подушкой, завернулся в одеяло и даже забрался под кровать, но… ничего не спасало.
– Эй, вы, там! – В сердцах я зафинтилил подушку в потолок. – Дайте же мне поспать!
Вы думаете, кто-нибудь меня услышал? Как бы не так! Поэтому, когда совсем стемнело и в ночи горели только фонари нашего судна, в одной пижаме и с подушкой под мышкой я вышел на палубу. Все, о чем мне мечталось – найти укромное место для ночлега.
Пока я бродил, мне встретился охранник.
– Якорь танго второго, – раздались сквозь треск позывные.
– Второй на бабуине. Работа, сэр, – ответил он.
– Страусы есть?
– Страусов нет. Ссс-с-сэ-э-эр?
– Второй, поцелуй меня с третьим, а то у меня с ним не бабуин. Видимо, у него кокос с червяком. Пусть кинет новый, топит лопатой камбалу на юге окурка и проверит собаку на сковородке. Дед Мороз бабуина.
– Курица с яйцом, сэр.
«Новые знания делают жизнь увлекательней», – подумал я, но был слишком утомлен, чтобы записать эту чудесную мысль.
Втора я серия
Чемодан с деньгами
+ лекция о словесном портрете
Багажный отсек «Китаника» походил на желудок огромного кита, наглотавшегося на морском дне всякой всячины… Коробки, тюки, саквояжи, кожаные чемоданы – о, это лучшее место в мире для усталого лемминга! Здесь было так тихо, сумрачно, тесно, как будто я вдруг очутился дома. Уютно устроившись среди дорожного скарба, я решил подремать до завтрака. Ничто так не избавляет от голода, как крепкий сон.
Но только я закрыл глаза, как меня разбудила чья-то возня.
– Дени, а мы чего сюда пришли?
– Одна маленькая сделка, Арнольд. Всего одна. Меняем наш чемоданчик на очень-очень нужную вещь.
– Я не отдам свой чемоданчик. Ты же знаешь, как он мне дорог… Это память о нашей маме…
Пламя свечи высветило мышиную мордочку того, кого назвали Арнольдом.
– Слушай, я знать не знаю, кто была наша мама, – грозно сообщил ему Дени. – И вообще не понимаю, чего ты вцепился в эту истрепанную кошелку?
– Ты не можешь так говорить о нашей маме…
Вторая свеча, вспыхнув, выхватила из темноты другую мышиную мордочку: круглую, словно масленичный блин.
– Гм, гм… – раздался вдруг сверху ГОЛОС КОГО-ТО.
Обе свечи погасли. Но спрятаться в темноте мышам не удалось: раздался щелчок выключателя,