Нет, не у всех – есть одно исключение, – Миа все еще не сказала свое последнее слово. А тут подвернулась такая уникальная удача – я стою в трех шагах, вся из себя беспомощная и потерянная. Ну просто идеальная мишень для словоизвержения, упустить такое – зря жизнь прожить. Не понимая, что всяким ссорам теперь здесь не место, она, развернувшись, стремительно приблизилась, агрессивно скалясь, чуть ли не в лоб ткнула пальцем.
– Ты! Лиса драная! Ты кем себя возомнила?! Да кто ты вообще такая, чтобы приказывать мне заткнуться?! Ты же дешевка, ты дрянь, ничего не стоящая, да тебе место на помойке с дикими рейдерами, ты ведь не зря так к ним рвалась! Ты такая никчемная, что тебя твой Портос даже не стал забирать из Цветника! Тебе, дешевке, дали шанс, не выперли под зад коленом, так что сиди тихо и рот не разевай! Ты все поняла?! Лучше бы тебя сделали подстилкой кваза, а не Саманту! Хотя что я говорю, ты ведь даже квазам не нужна! Ты так и будешь тут торчать вечной засохшей орхидеей, ты провоняешь здесь все собой! Никчемность ты ходячая, идиотка уродливая, у которой нет ничего, кроме дурацкой мордашки с глазами тупой куклы! Молчишь?! Вот и молчи, а то моду взяла, рты другим затыкать! Да ты грязи под моими ногами не стоишь, дура никчемная!..
Ну и так далее, в том же духе…
А я просто стояла под нескончаемым словесным водопадом, собирая в один комок последние силы. Спокойно стояла, мне сейчас ни говорить лишнего нельзя, ни напрягаться даже чуть-чуть. Недолго мне осталось, накатывает очередной приступ, и я почему-то твердо уверена, что удержаться на ногах не смогу, несмотря на любые усилия, – невеликие запасы моей устойчивости исчерпаны.
Я слишком много себе позволила, и вот-вот буду за это наказана.
И лишь когда поняла, что выжала из себя все силы до последней капли, уставилась в глаза Мии и спокойно произнесла:
– Ты случайно не забыла наш последний разговор?
Та осеклась на полуслове, сбитая с толку как моим ледяным голосом, так и словами, никак не вписывающимися в рамки ссоры. Я ведь далеко не в том состоянии, чтобы напоминать о взбучке, которую исхитрилась ей тогда устроить втайне от всех. И в ее темных глазах что-то промелькнуло. Она ничего не забыла, боится меня даже такую беспомощную, но все же придется ей напомнить, обязательно придется.
Очень может быть – это будет последнее, что я успею сделать в своей жизни. Это плохо, это неженственно, но это нужно как мне, так и ей.
Это всем нам нужно.
Одно время меня на совесть учили калечить и даже убивать людей, да и потом этому уделяли внимание, мы ведь должны уметь защищать своих избранников (ну и себя заодно). Вот только на все эти ухищрения меня сейчас не хватит. И потому, продолжая придерживаться за дверной косяк, до упора выгнула ладонь второй руки и хлестко врезала Мие в нос. Сил у меня, конечно,