– Почему нельзя, чтобы всегда было лето? – спросила она, ни к кому не обращаясь.
– Глупости, – ответил Томас с полным ртом сыра. – Если бы всегда было лето, не было бы дождей, не было бы времени сеять, пахать, земля бы не отдыхала, не набирала соков. Фермеры бы с толку сбились.
– Ох, Томас, – Бесс легла на спину, закинув руки за голову, закрыла глаза и стала смотреть, как танцует солнечный свет на веках, – обязательно всегда быть таким рассудительным?
– Объевшись рассудительности, еще никто не умирал, – заметил Томас.
Бесс рассмеялась.
– Но и не жил по-настоящему, если ничего больше не ел.
– По-моему, ты хочешь всю жизнь провести ребенком, – сказал Томас, скорее в качестве наблюдения, чем в осуждение.
Бесс открыла глаза и посмотрела на Маргарет, плясавшую на стерне.
– Это же лето нашей жизни. С чего бы мне хотеть из него уйти? Такая свобода. Вся жизнь – возможность. А потом мы вырастаем, и выясняется, что выбора-то и нет. За нас все решено. Кем нам быть. Где селиться. Как жить.
Энн покачала головой.
– Люди по большей части были бы благодарны за дом, место и положение. За уверенность в том, кто они.
– Но не наша Бесс.
Джон помедлил, не спеша отпил сидра и продолжил:
– Наша сестра скорее полетит по воле ветра. – Он засмеялся. – Приключения за холмами или за океаном, но не в Бэткоме. Разве не так, Бесс?
– А что плохого в том, чтобы хотеть заняться чем-то другим? – Глаза девушки загорелись при мысли об этом. – Что-то изменить?
– Осторожнее, Бесс, – произнесла мать. – Такие разговоры могут счесть тщеславием. Скажут, что не по-божески это: хотеть чего-то, кроме того, что Он для тебя избрал.
Бесс вздохнула; ей хотелось, чтобы мама хоть раз позволила ей поделиться своей мечтой, не растоптав ее по суровой земле действительности.
– Смотрите! – Маргарет перестала танцевать и взволнованно указывала на дальний край поля. – Уильям! Бессин Уильям!
Щеки Бесс залились краской.
– Никакой он не «Бессин Уильям», – сказала она, встав, чтобы скрыть неловкость.
– Еще какой! – не унималась Маргарет. – Ты знаешь, что он в тебя влюблен. Все знают.
Она радостно рассмеялась.
Бесс изо всех сил пыталась сохранить суровость, но уголки рта приподнялись в улыбке.
– Никто ничего такого не знает, Маргарет.
Бесс украдкой взглянула туда, куда по-прежнему указывала пальцем сестренка. По узкой тропе между лугом и лесом ехали двое всадников. Уильям, как подобало юноше его рода и достатка, сидел на прекрасном коне цвета осеннего папоротника. Второй мужчина ехал на простом пони, коренастом и неказистом. Они были достаточно далеко, но Бесс ясно различала молодое, но серьезное лицо Уильяма. Сын сэра Джеймса Гулда, местного сквайра и хозяина Бэткомского леса, Уильям часто разъезжал по делам отца, помогая ему управлять поместьем и землями, принадлежавшими Бэтком Холлу, которым его семья владела столько поколений,