Для оказания давления на делегацию в Пскове была создана помпезная обстановка: вокруг столов, покрытых внушительными картами, восседали господа генералы, высокие комиссары и представители армейских комитетов, начальники отделов штаба выступали с докладами о военном положении на суше и на море. Резюме всех докладчиков сходилось в одной точке: необходимо немедленно вывести Петроградский гарнизон для защиты подступов к столице. Но поскольку уроки корниловских дней были еще в памяти у всех, делегации удалось легко противостоять натиску штаба, и она вернулась в Петроград более единодушной, чем до отъезда. Борьба за гарнизон переплелась с борьбой из-за съезда Советов. До намеченного первоначального срока его созыва оставалось четыре-пять дней. «Выступление» увязывалось с началом съезда. Предполагалось, что, как и в июльские дни, движение должно развернуться по типу вооруженной массовой демонстрации с уличными боями. Настроение рабочих было таким, что они были готовы двинуться в любой момент.
18-го впервые было созвано Гарнизонное совещание, которое телефонограммами воинским частям хотело рекомендовать воздерживаться от самочинных выступлений и выполнять лишь те распоряжения штаба, которые будут одобрены солдатской секцией. Совет таким образом получал контроль над гарнизоном. Президиум ЦИКа, считавший себя хозяином Смольного, сделал попытку приостановить рассылку телефонограмм, чем лишний раз скомпрометировал себя. На состоявшемся собрании представителей полковых и ротных комитетов Петрограда и окрестностей ЦИКу было отказано в доверии. Было принято решение: никакие приказы без скрепы Совета не действительны. Не ограничиваясь формальным опровержением слухов о восстании, Совет открыто назначил на воскресенье, 22-е, мирный смотр всем силам, но не в виде уличных шествий, а в виде митингов на заводах, в казармах, во всех больших помещениях столицы.
22 октября весь Петроград, за исключением «верхних слоев населения» (стилистика Троцкого. – В.К.), представлял сплошной митинг. Взбудораженные большевиками массы увидели себя и своих вождей, вожди увидели и услышали массы. Сотни тысяч людей поднимали руки и клялись довести борьбу до конца. Но Военно-революционный комитет все еще не дает сигнала к открытому восстанию. А Керенский в течение двух дней совещается то с вождями ЦИКа, то со своим штабом: не следует ли арестовать Военно-революционный комитет? Соглашатели не советовали: они сами попробуют урегулировать вопрос. Когда съезд Советов решили перенести с 20 на 25 октября, Ленин вначале не хотел и слышать об изменении дня проведения восстания. В действительности же именно эта отсрочка дала большевикам тот дополнительный срок для подготовки, необходимость в которой Троцкий