– А чего это ты такая дерганая, Сью?
Евфимия Аутлер, наша соседка справа. Для меня она Эффи, для Чарли – мисс Эффи (несмотря на пару неудачных браков), а для пары противных мальчишек из округи – мисс Эффигела. Бывшая ученая и профессор, бывшая шпионка и начинающая душевнобольная, которая вдобавок регулярно называет меня Сью. Нет, не из-за моего прошлого, а потому что так зовут ее единственную дочь. Та живет в Нью-Джерси и о матери не вспоминает; когда Эффи исполнилось восемьдесят, она сказала себе «С глаз долой – из сердца вон» и перестала ей даже звонить.
– А нечего так подкрадываться. Как дела?
В правой руке у Эффи – небольшой продолговатый предмет, завернутый в фольгу (такую измятую, что, кажется, ею пользовались снова и снова со времен Великой депрессии). В левой руке – ваза с букетом, составленным рукой профессионального флориста. Желтого и черного в этом букете нет. На голове у Эффи панама в синюю клетку, которую мы с Чарли купили ей в подарок на пляже Галвестона. На морщинистом, выдубленном солнцем лице сверкают глаза хулиганистого подростка.
– Я испекла банановый хлеб. С булгуром. И вот цветочки несу – какой-то парень на вашем крыльце оставил. Я подумала, что ветер может опрокинуть вазу. Да, и нам надо кое-что обсудить.
– Как мило с вашей стороны! Спасибо. – Я отпираю второй замок. Щеколда тоже немного проржавела. Надо этим заняться. Да и третий замок не помешает. Я распахиваю дверь, и Эффи в зеленых «кроксах» без приглашения проходит следом за мной. – Только уберу покупки. – Отвожу взгляд от цветов. – Ставьте букет и кекс на стол. В холодильнике есть чай, Чарли вчера заваривала. Кофеин, сахар, лимон, мята – все как надо. Мяту она стащила из вашего сада, когда стемнело.
– Булгур в кекс я добавила специально для Чарли – она его очень любит. И от чая со льдом я не откажусь.
Уверена на сто процентов: моя дочь понятия не имеет, что такое булгур. Но все же банановый хлеб – уже лучше, чем печенье с овсяными хлопьями и кэробом, которое Чарли сравнила с сушеными коровьими лепешками.
Эффи считает себя отменным поваром. Проблема в том, что она мыслит, как ученый. Например, ей кажется, что для тыквенного пирога лучше сварить свежую тыкву, а не взять жестянку с проверенным пюре «Либбис». Куски и волокна тыквы, гора взбитых сливок из баллончика – вот чем нам с Чарли запомнился прошлогодний ужин в честь Дня благодарения. Зато есть что вспомнить – большинство семейных праздников сливаются в одну скучноватую, лениво текущую реку.
– В «Нью-Йорк таймс» назвали булгур «пшеницей на все времена», – сообщает мне Эффи. – Но у них для каждой пустяковины найдется громкое словечко. Я бы уже давно перестала читать эту газетенку, если б не научный раздел и не кроссворды. Последние помогают восстанавливать отмершие клетки серого вещества. Кто мне докажет обратное? Отмерший – еще необязательно мертвый. Думаешь, они знают, как называется левантийская кофейная чашка из четырех букв? – Под «ними» Эффи обычно имела в виду своего невролога.
– Зарф, – машинально отвечаю я.
– Ну,