– Может быть, – исправилась Моргана и вывела меня из воспоминаний. – Так, Торнтон. Ложишься спать. Двери никому не открывай. Я скоро приду.
– Эй, эй! Не оставляй меня одну, мне страшно! Двери-то я не открою, так он ведь порталом приходит!
– Твоя правда, – задумалась девушка. – Здесь не все чисто. Я не верю, что Дамиан пытался совершить на тебя покушение. Об этом нужно доложить. Но, поскольку я выполняю приказ… выполняю приказ, то так и быть. Постерегу тебя, беспомощная курица.
Ловко разделавшись с одеждой, адептка Дуэрти нырнула под одеяло, отвернулась к стене и засопела так молниеносно, что я даже сообразить не успела, что произошло. Так и осталась стоять посреди комнаты с вопросительным выражением на лице.
– Моргана, – не шелохнувшись, позвала я. – А если меня убивать придут, ты проснешься?
– Смотря, насколько настойчиво будут убивать. Если чуть-чуть, сама отобьешься. Если совсем плохо будет, так и быть, проснусь. Все. Отстань и спи.
– Моргана…
– Если ты не заткнешься, Торнтон, я тебя сама придушу.
– Ладно, ладно, – ворчала я под нос, расправляя постель и переодеваясь.
Филин, дождавшись, пока я нырну под одеяло и устроюсь, негромко произнес.
– Князь тьмы опасен, Элизабет. Я тебя давно предупреждал. Не ведись на его добрые речи. Тьма она и есть тьма, даже если прикрывается светом.
– Что ты имеешь в виду, Филя? – я опасливо приподняла голову. – Тебе что-то известно? Если так – то рассказывай, а не жуть наводи. И без того же страшно!
– Называй это интуицией. Шестым чувством. Как угодно. Берегись Князя Тьмы…
Я не стала придавать особого значения словам птицы. В пророчестве говорится о некой женщине. Вот ее мне бояться стоит. А про мужика ничего не сказано. Тем не менее, я задала другой, более волнующий сейчас вопрос.
– Филя, а почему на занятии с магистром Ракшис я почувствовала жжение огня? Стихия же не причинит мне вреда. Ты сам так говорил. Почему тогда она напала?
– Ты начала процедуру подготовки к обузданию силы, – неспешно начал вещать Филя, успевший обернуться филином. Он расхаживал по подоконнику и, вглядываясь в вечерний сумрак, щурил глазки от приятного ветерка. – Стихия это чувствует и сопротивляется. Легкое жжение – это еще ничего. Вот когда твоя плоть начнет гореть заживо…
– Что, прости, начнет? – от удивления я разве что не упала с кровати.
– Элизабет. Я говорил, увещевал, обращался к твоему разуму, но все было тщетно. А теперь ты за неделю пытаешься объять необъятное. Стихия поглотит тебя, сколько ни готовься. Радэл считает, что шанс есть. Что тебе нужен интенсив. Я хранитель и, хоть ты все время повторяешь, что