До заветного окошечка оставалось шесть человек. Хоровод начал скручиваться в спираль. Мы стали похожи на третью волну эмиграции. Дети плакали, старики устали, промежуточная возрастная группа обреченно и стойко терпела, укрепляя волю и взращивая ненависть.
Последние двадцать пять минут я посвятила счету недовольных. Нет, не почтой, а нами, стоящими в очереди.
– Что? Всем сегодня понадобилось? – и звучное цоканье языком с разгневанно закатывающимися глазами. Будто им понадобилось не сегодня. Смешные какие. Их было пять. Друг за другом. Сценка из фельетона. Шестьдесят пять минут – и я получила вожделенную марку, заветный штампик PAR AVION, и была готова признать господство почты России над миром.
01 марта
Дорогой дневник, я в очередной раз задумалась, а есть ли у человека шанс выспаться, предварительно не умерев? Что-то не выходит никак. Ежеутреннее обещание лечь пораньше, в течение дня растворяется без остатка. Вовремя засыпает только совесть. Пока планшет из задремавших рук раза три на лицо не упадёт, никакого сна. Столько интересного, и ничего нельзя отложить на завтра.
Жаль, что хлопки оргтехники о лицо не обладают тонизирующим свойством и не рассасывают мешки под глазами, честно заслуженные недосыпом. Даже картофельные примочки от гуру народной косметологии не справляются. Остаётся ехать в Беларусь и падать лицом ниц в картофельное поле. Последняя надежда.
Раньше умела спать в самолёте, пока не увидела симпатичную, хрупкую девушку, которая, уснув с открытым ртом, всхрапывала так, что по фюзеляжу дрожь проходила. Черт его знает, может я также? Ну, его. Спички в глаза и развлекаемся, как можем.
«А вот Наполеон по пять часов в сутки спал и ничего» – говорит мне человек в носках разного цвета, зубной пастой на щеке и подушечными перьями в волосах. Конечно ничего. Ничего хорошего этот Наполеон от недостатка сна не видел. Может, спал бы больше, так и умер своей смертью в кругу семьи.
Однозначно, что-то с этим надо делать. Вот, сегодня вечером, совершенно точно лягу пораньше.
04 марта
Дорогой дневник, давно хочу отметить, как же это хорошо, когда соседи люди культурные. Вот мне хорошо. Мои – истинный образец высокой культуры и нравственности. Мои оперу слушают. Правда, включаю ее им я, но они слушают же. Даже прекращают визжать и материться. Особенно почитают арию из «Блохи». Я так думаю. Потому что слышу, как они из квартиры выбегают, наверное, чтобы под моей дверью чистоту звука и волшебство голоса Шаляпина оценить. Дыбы не смущать я, конечно, не проверяю, но уверена, что дело именно в этом.
Безусловно, не всем Мусоргский по душе, есть и поклонники Пуччини. Эти, при первых же нотах, придвигают ближе к нашей общей стене стулья, кресла, а то и диваны, чтобы сполна насладиться чарующей мелодией «Богемы». Слышу, как