Входят судьи: 5 человек + прокурор. Все встают, приветствуют, самому молодому из них лет 50, седые, в очках, морщинах. Вряд ли они вообще понимают, что такое компьютер. Перекличка заключённых. Называют мою фамилию, стараюсь придать себе самый беззаботный вид и приподнимаюсь. Смотрю на судей, они смотрят на меня секунду-полторы, потом очередной заключённый. После краткой переклички они уходят, возвращается шум. Вижу Михалиса, Лесю и еще трёх незнакомых людей. Он в темпе напоминает ключевые аспекты речи, объяснения ответов и другие моменты. Обмениваюсь позитивными репликами с Лесей. Мне представляют нового посла (он разговаривает на украинском языке забавно и неожиданно) и переводчика (седой дядька живчик, который сам в шоке от дела Интерпола). Пожелание успехов, напутствия и вот все рассаживаются, Михалис сует мне 2 телефонные карты, так что после суда смогу звонить, не ограничивая себя. Опять входят судьи в своих дурацких чёрных шапках-коронах и развевающемся одеянии. Главный судья сидит на самом большом стуле посередине, одетый в мантию. Невольно на губах всплывает улыбка от происходящего. Пять напыщенных гордых старичков, одетые в индивидуальные одеяния (чтоб психологически отделить себя от челяди), играют судьбами и жизнями четырёх сидящих здесь людей. Вот она – абсолютная власть! Первым вызвали албанца (альбинос), выступили адвокаты, прокурор и ещё несколько непонятных людей. Тем временем я изучаю судей, сколько из них и кто может мне симпатизировать, кто из них самый нормальный и адекватный, кто не боится Америки, и действительно будет отстаивать справедливость, а не право просиживать рабочий день в рясе, поддакивая главному судье. Судьи во время слушания перешептываются, прикрываясь листами бумаги, чтоб не было видно.
Вот и приходит моя очередь. Перемещают меня на край скамьи. Вызывают по имени. Поднимаюсь, речь готова, держу в руках