Конформист. Записки провинциального журналиста о времени, профессии и о себе. Борис Михайлов

пару из Ростова на Дону. Анну и Николая, квалифицированных станочников одного из заводов Ростова, эвакуированных в Баку, с частью заводского оборудования перед оккупацией города немцами. На второй день приезда оба уже работали на заводе имени лейтенанта Шмидта. Часто и ночевали на заводе, когда выполняли срочный заказ. Молодые подселенцы оказались очень милыми людьми и практически не создавали неудобств, быстро подружились с Симой и Ксенией Васильевной, Андреевной. Мама с папой их почти не видели, рано уходили и поздно возвращались. Через несколько месяцев наши войска освободили Ростов и постояльцев, несмотря на противодействие руководства бакинского завода, где нужны были рабочие руки, вернули в Ростов восстанавливать завод. Анна успела прислать Симе одно письмо, а потом немцы снова заняли Ростов, и какова судьба семейной пары не знаем. Скорее всего, погибли.

      Новый постоялец, высокий чиновник из геологической службы «Азнефти» был дальним родственником Серебровского – известного организатора нефтедобычи в Азербайджане в 20-е годы, кичился этим, и вёл себя бесцеремонно. Подолгу занимал ванную, не убирал за собой мусор, забывал тушить свет и закрывать на ключи входную дверь. Он прожил до конца войны и вернулся в Грозный разрабатывать новые месторождения нефти. Запомнилось, что в своей комнате на окне, в картонной коробке в кальке, он постоянно держал большой кусок американского маргарина, а я тайком постоянно отрезал по кусочку и съедал, за что попадало от бабушки. Маргарин был вкусный, как сливочное масло, которое я больше помнил по детскому саду, хотя по карточкам мы его немного получали. Весь паек соленого сливочного масла помещался в стеклянную пол-литровую банку. Мама оборачивала её мокрой тряпкой и держала в миске с водой, которую регулярно меняли. Холодильников ведь не было.

      Шел 1942-й год, мама работала в Наркомате (по – современному, в Министерстве), как и папа, имела литерные карточки на продукты, обедала в совнаркомовской столовой, жить должны были бы мы прилично. Но почему-то запомнилось, как мама с бабушкой радовались хлебным крошкам, которые изредка приносила нам Андреевна. Её сын работал шофером на хлебовозке, и в конце каждого дня щеточкой аккуратно сгребал накопившиеся в кузове крошки. Они были черными, подгоревшими, но в доме Андреевны из них умудрялись готовить какое-то варево. Моя бабушка перемешивала крошки с дефицитным подсолнечным маслом и жареным луком, добавляла зелень, и мы ели это с мацони. Получался вкусный и сытный завтрак.

      Из военных лет запомнились окна, заклеенные газетными полосами крест на крест, на случай если разобьются, чтобы осколки стекол не разлетались по комнате. На ночь на окна опускали синие плотные бумажные шторы, чтобы свет из окон не привлекал внимание летчиков немецких бомбардировщиков. Но не все бакинцы строго придерживались предписания Штаба обороны города, забывали с наступлением темноты опускать шторы. Для борьбы с нарушителями