В 1964 году приехав в Баку, купален я не застал, их снесли. Тридцать пять лет купальный комплекс в центре города, радовал в жару бакинцев, выручал, не имевших времени поехать на апшеронские пляжи. Бакинцам осталось лишь воспоминать, как в жаркие летние вечера прогуливались по эстакаде, отдыхали на скамейках вдоль ограждения, сидели в кафе или шашлычной, играли на биллиарде. На эстакаде работали буфеты, подавали бочковое пиво и красное вино «Алшараб», а главное – всегда было прохладнее, чем в аллеях бульвара.
В конце сороковых – начале пятидесятых годов в Баку появились стиляги. Пацаны, преимущественно из богатых семей, всегда ультрамодно одетые, имеющие карманные деньги. У наших дворовых мальчишек, стремившихся им подражать, но не имевших материальной возможности приобрести пестрый галстук с пальмой и обезьяной, сузить единственные приличные брюки до дудочки, экипировка была скромнее, но, как могли стремились подражать стилягам.
Разговаривали стиляги на особом сленге, щеголяли английскими словами и выражениями, напевали джазовые мелодии, на перемене показывали движения, из входящего в моду, рок-н-ролла.
Школы были раздельными для девочек и мальчиков, и покрасоваться перед девчонками возможностей не имели. Зато на вечерах танцев, что устраивались по особым дням в ТЮЗе, ДК Двадцати шести бакинских комиссаров, клубах МВД, медицинских работников на площади Азнефти, куда приходили и девчонки, оттягивались по полной. Демонстрировали модные танцы и яркую одежду, удивляли девчонок своим английским, курили контрабандные американские сигареты «Кэмэл» из Ирана.
Либеральные партийные идеологи появление стиляг объясняли стихийным протестом послевоенной молодежи против единообразия в одежде и стиле жизни, стереотипов поведения, принятых тогда в обществе.
Комсомольские активисты на собраниях клеймили «отщепенцев», поклонявшихся западной культуре, не участвовавших в общественной жизни школы, и цитировали, по поводу и без повода, цитату из газеты «Правда». «Сегодня он играет джаз, а завтра Родину продаст».
У калитки из нашего двора на Верхне – Бульварную улицу, сидела армянка, сколько себя помню, торгующая саккизом (жвачкой) и семечками. Как-то она продала моему приятелю Виктору плиточку саккиза, то ли с отломанным краем, то ли надкушенным. Все требования Виктора заменить игнорировала, и тогда мы решили проучить, отвадить от неё покупателей нашей улицы. Я вспомнил похожую историю в Похлу Даре, рассказанную другом детства Володей, и передал Виктору. Тот купил у бабки маленький стаканчик семечек, принес домой, выбрал семечки покрупнее, расщепил их, каждое зернышко покрасил химическим карандашом, послюнив его предварительно, вложил в скорлупу и заклеил. Снова пошел к бабке, на этот раз с Чингизом покупать семечки. Оба запрятали