– А у меня его нет, – злорадно сообщаю. – Вот так! Кстати, а чем ты занимаешься, когда не летаешь на самолетах?
– У меня своя небольшая фирма, специализирующаяся на применении лазеров в промышленности. Можно выжечь маркировку на детали, а можно вживлять карбид вольфрама в легированные стали.
– Чего?
– При добыче нефти используют специальные клапана для перекрывания потока, – тоном излагающего не в первый раз принялся объяснять. – Они должны закрывать без малейших зазоров. Давление такое, что просто разорвет при утечке. Поверхности идеально ровные и без изъянов. Буквально зеркальная поверхность. Я не преувеличиваю. Отраженный от поверхности луч света разбивается неровностями на разные цвета.
– Это я в школе проходил, – обрадовано сообщаю.
– Значит не сложно. Измеряя отклонение ширины красного цвета, судят о ровности поверхности. Чтобы добиться такой зеркальной ровности, поверхность легированной покрывают карбидом вольфрама. Он плавится при очень высокой температуре, поэтому процесс наварки или наложения его на сталь – крайне дорогой и трудоемкий. Процесс нанесения карбида – ручной наваркой стоит дорого и дает массу отходов и брака. Я изобрел автомат для производства таких клапанов. Практически без сбоя и много дешевле. Вот летал заключать контракты.
– Стал миллионером? – одобрительно спрашиваю. Такое завернуть не каждому дано.
– Вообще то я не первый год он самый, – невозмутимо признался. – Но не Ротшильд с Рокфеллером. Так, слегка. Самую малость. Теперь в два раза больше. Или в три, – подумав, сказал, – как дела пойдут. Покупать станут, куда они денутся, – в голосе присутствовала непоколебимая уверенность. – А вот почему ты так хорошо говоришь по-русски?
– Знаешь, как правильно русский изучать? По ассоциации: Yellow Blue Bus – «я люблю Вас», Pale Man – «Пельмень», Blue Water – «Блевота».
– Гонишь. Это туристы так зубрят. А ты без ошибок трещишь. Акцент заметный, но не ошибаешься в словах и выражениях.
– Так я это… негр преклонных годов и без унылия и лени…
– Унынья, – поправил меня, – я б тоже хинди учил лишь за то, что им разговаривал Ганди. Но не выучил. Случаем не разведчик?
– Не-а, – я полез в карман и извлек фотоаппарат. Подвигал пальцем снимки. Показал фотографию своего отдела.
– Полицейский, – тоном получившего подарок, произнес Дима. – Да еще в такой компании. То-то я понять не мог…
– Чего?
– Ты на меня не отреагировал.
– Великое дело – оборотень.
– Не скажи, люди сами не замечают, а есть, – он покрутил в воздухе рукой, не находя слов.
– Боязливость?
– Да!
– Ну когда ночью в темном переулке навстречу идет здоровый шкаф абсолютно человеческого вида с вот такими ручищами и отсутствием мозгов, написанным прямо на лбу огромными буквами, так и его испугаются. Размер очень влияет на суждение. И темная улица тоже.
– Это другое – уверено говорит Дима.
Знаю я и без его объяснений.