Петр Фадеевич страшно переживал случившееся и переехал в новый дом, но его домработница, болтливая Степанида, сочинила историю о проклятии Глафиры. Вот с тех пор и начинает отсчет семейная «легенда». Кузьминский, услыхав пересуды соседей, мигом уволил Степаниду, а та, то ли желая отомстить хозяину, то ли попросту обладая буйной фантазией, стала сплетничать еще пуще. Положение усугублялось тем, что бывшая прислуга проживала в одном доме с Петром Фадеевичем, и скоро бедняга не мог спокойно выйти на улицу. Едва он появлялся из подъезда, как все, кто сидел на скамеечках, замирали и поедали вдовца взглядами. Каких только глупостей не придумывали люди! Петр Фадеевич представал во всех рассказах просто Синей Бородой. Людская молва приписала ему не то восемь, не то девять жен.
– Он уже пятерых похоронил, – шептали старухи, – а потом к нам въехал.
– У них по дому привидение бродит, – захлебывались молодые матери, покачивая коляски.
– Варвару-то Глафира убила, – бубнила Степанида. – Она по дому бродила, я сама видела ее сто раз в сером платье!
– И от девчонки он избавился, – подхватывала дворничиха.
Последнее заявление было правдой. Петр Фадеевич сдал Лисочку в детский дом, но не надо его за это осуждать, он просто не в состоянии был справиться с двумя детьми.
Лисочка осталась в памяти Сергея капризной, вечно ноющей девочкой, избалованной матерью. Сережа даже не знал ее настоящего имени. Варя звала дочку Лисочкой, наверное, из-за слегка удлиненных к вискам глаз и остренького носика, делавших девочку похожей на лисичку.
Сергей с малышкой не дружил, дальнейшей судьбой ее не интересовался. Петр Фадеевич никогда не навещал падчерицу в приюте, и после его смерти Сережа не сделал ни одной попытки увидеться с Лисочкой. Она была ему чужой.
Спустя два года после кончины Варвары Кузьминский решил еще раз устроить свою семейную жизнь и привел в дом молодую, смешливую Соню. Дом замер, предвкушая новое несчастье.
Софья прожила в квартире Кузьминских полгода, но потом, покидав вещи в саквояж, исчезла. Петр Фадеевич ходил чернее тучи. Перед расставанием его избранница объяснила свое поведение.
– Уж извини, – говорила она, утрамбовывая шмотки в не желавшем застегиваться чемодане, – только я не хочу на тот свет вслед за всеми твоими женами отъехать.
– Ты наслушалась глупостей от баб во дворе, – попытался вразумить ее Кузьминский. – Я давно подумываю о смене квартиры.
Соня подняла красное лицо.
– Разве это не правда?
– Господи, – возмутился Петр Фадеевич, – да полная чушь, конечно. Никакого проклятия Глафиры не существует!
– Но она покончила с собой! – возразила Соня.
– Глаша