Рубить деревья на корню
И строить ящик преогромный,
Внося в него продуктов тонны.
Согнал, понятно, нужный скот,
Зачем притащен бегемот?
Совсем рехнулся старичок,
Заметен к глупости скачок.
К тому же забодал он всех
Твердя о Боге на распев,
О нами сделанных грехах
И о заслуженных судах.
Приходит к людям, и давай,
Месить наивный каравай,
О том, что скоро дождик будет,
Что Бог нам жизнь водой погубит.
Твердит, как полный идиот,
Терпенье роет словно крот.
Разуй глаза, почтенный старец,
Жизнь хороша, уймись скиталец!
Займись обыденным трудом
Для внуков стоил лучше б дом,
И чем зверинец разводить,
Как человек ведь можешь жить!
Но, глупый, глупый до конца,
Стряхнув слезу-печаль с лица,
Зашёл однажды в ящик свой
И дверь закрылась за спиной.
Дождь надоел своим напором,
Потоки стонут злобным хором:
«Так кто же, всё таки, глупец —
Ты или тот любящий отец?»
Свобода
«Если же благая весть, которую возвещаем, и скрыта пеленой, то скрыта для погибающих, для неверующих, у которых бог этой системы вещей ослепил умы»
Налетают учений порывы,
Проникая под корку мозгов.
И вальсирует сердце игриво
Под напором речей хвастунов.
Бьёт в лицо озверевший проказник,
Лупит яростно кулаком.
Зябкий свитер шею лишь дразнит
Грубо связанным воротником.
Разрывая тучи в клочья
И смеясь откровенно в лицо,
Хочет свистом своим опорочить
И разбить о резное крыльцо.
Но напрасно бушует стихия,
Обвиняя меня в суете,
Догмы жизни метая лихие
О смертельно логичном конце.
Знаю я, закон есть свободы,
Дан Создателем, путь выбирать.
Несмотря на причуды Природы,
Я послушным Ему могу стать!
Враг
«Последний враг, с которым будет покончено, – смерть.»
Спотыкаясь, бежит несчастный,
обдирая в кровь грудь и плечи
о шипы неизбежной встречи.
По пятам мчится враг опасный.
Дышит холодом он в затылок,
подступая всё ближе, ближе.
Языком царапая, злобно лижет
исхудавший жизни обмылок.
Ненасытный и беспощадный,
не теряющий сил в дороге,
как шатун он не спит в берлоге,
поглощающий и всеядный.
Отнимает безжалостно жизни
у друзей, у родных, у близких.
Расставляет могил обелиски,
отпевая по обычаю тризны.
Убегающий каждый знает,
что настигнет в пути вражина
безысходность