он продиктовал по памяти привычный набор цифр, который легко было запомнить, как легкую мелодию из Штраусовского вальса, точнее, похожую на ту тему, что недавно услышал на уроке музлитературы.
– алло? – строгий бас разнесся эхом по кабинету. – соедините, пожалуйста с…
она, приоткрыв папку, посмотрела на какой-то документ и назвала имя-отчество. повисла пауза.
– что? уже ушла?
за окном, в свете уличного фонаря начал падать желто-голубой неоновый снег на фоне вечерней улицы. в доме напротив зажглось окно.
положив трубку, директор шумно выдохнула и уставилась на мальчика.
– пожалуйста, на занятие в пятницу я жду твоих родителей.
мурашки пробежали по спине от грозной многообещающей фразы.
– хорошо, – прошептал он.
– было бы замечательно, если твой папа все-таки появится, и расскажет нам, что происходит, и где деньги, которые он взял на ремонт, и почему до сих пор ничего не началось, почему он не отвечает, я бы даже сказала, – тут она строго посмотрела и сделала паузу, – я бы даже сказала скрывается. а если нет, то скажи маме, что мы ее очень ждем.
смысла возвращаться в зал уже не было. хор, распевшись за время разговора их с директором, перешел к повторению рахманиновского сочинения про весну, такого мелодичного и непростого…
Юра подошел к Марье Ивановне, гардеробщице и, по совместительству, уборщице и охраннице, скромно поздоровался, ожидая допроса, что он делает тут во время занятий, протиснулся между вешалок и снял с крючка свою куртку.
– мам?
– а…
мама смотрела в маленький экран телевизора, подвешенного на кухонной стене.
– ну мам! – он попытался добиться ее внимания.
– слушаю тебя, – не отвлекаясь от криминальной хроники, ответила она.
– послушай…
та, цокнув языком, выражая раздражение, наконец-то повернулась.
– ну что?
Юра посмотрел на нее, потом опустил взгляд в тарелку, взял вилку и начал ковырять пельмени.
– ничего, – шепотом сказал он.
она вздохнула, взяла пульт, выключила телевизор и, повернувшись к ребенку, вопросительно взглянула на него.
молчание было настолько неловким, что Юра забил рот едой и начал медленно жевать.
– ну так ты мне что-то скажешь?
показывая всем видом, что тщательно жует, он тянул время. проглотить никак не получалось. мешал ком в горле.
мама повернулась к экрану, включила телевизор и продолжила просмотр.
– если ты что-то хочешь сказать, прожуй и скажи, – раздраженно буркнула она, не глядя на сына.
тот с усилием все-таки проглотил и запил соком.
– мам?
– а?
– а когда папа вернется?
та, не глядя, встала, подошла к подоконнику, открыла форточку, впуская холодный вечерний воздух, и, стоя спиной, громко сказала:
– я не думаю, сын, что он к нам вернется.
до окончания четверти оставалась неделя. программа была подготовлена