Вечером встречаемся с соседями и приятелями. Общее чувство бесправия и брошенности.
Поделом вам: не поддержали Петлюру, – говорят одни.
– Что Петлюра, – возражают другие. – Петлюра-то нас и продал. Нужно было за большевиками идти.
– А коммуна?
– Ну и коммуна! Пес с нею. На то мы и крестьяне, чтобы землю по-своему делить. Или паны тебе землю дадут? Большевикам все равно, так ли, этак ли землю устраивать – они городские. Сегодня говорят коммуна, а завтра перестанут. И то – какая там коммуна! Бернадек из Одессы приехал – нигде никакой коммуны не видал. Докторка в Москве была – говорят, и там про коммуну не слышно. Одно есть: панов выгнали, инженеры с заводов ушли, – это правда.
– Подождем, вот Деникин придет, еще хуже будет, – поощрительно соображает третий.
Молчат.
Приехал к себе в усадьбу сосед-помещик, отставной генерал П. Пошептался с начальником отряда, оставил какие-то списки и уехал. На следующий день был отдан приказ по селу сносить в общественный амбар разобранные во время свобод помещичьи вещи. Несут книги, посуду, белье, мешки с зерном. Получают расписки от начальника отряда и уплачивают штраф, кто зерном, кто полушубками, кто деньгами.
Мебелью солдаты топили печи в помещичьем доме. Хлеб продали скупщикам. Книги частью раздарили крестьянам же, частью сожгли. А через месяц тот же помещик взыскивал с крестьян двойные штрафы за уже возвращенные вещи.
Через село проходят карательные отряды. Во главе некоторых – местные поляки-помещики. И те же каратели скупают хлеб для польской армии и сбывают свой, взыскивая его с крестьян. По всей округе расправы с членами земельных и сельских комитетов. В селе М. – пятьдесят ударов. В Вол. – двадцать пять. В других местах без счету, пока не назовет имена неблагонадежных. Хорошо, что хоть не убивают. Есть сведения о казнях в районе Шепетовки и в Проскурове.
Перед рождественскими праздниками офицеры галлеровского отряда собрались на охоту. Старосте отдан приказ: прислать для охоты полдюжины мальчиков от десяти до двенадцати лет.
– У нас «хартов» нет с собою, – сказал офицер, – пусть побегают холопские дети.
Глубокое впечатление у крестьян: тяжелее побоев и реквизиций.
Соблазняют девушек – пробуют купить вещами, отобранными у соседей. В С. – два случая насилия. Изнасилованная молодая женщина плюнула в лицо обидчику. Он подозвал товарища, ее положили на скамью, обнажили и исполосовали нагайками.
У соседа Саввы солдаты уничтожили сложенные в теплом сарае ульи с пчелами.
Берут скот, хлеб, молоко, яйца, масло. Либо совсем не платят, либо платят гроши. Бабы и девки ходят к ним на поденную работу – мыть белье, варить обед, прислуживать.
– Погодите,