Я заставила себя не подходить к окну, в котором был виден двор и с минуты на минуту мог появиться отец. Но бабушка, не утерпев, села у окна. Прошло несколько минут, и она оповестила, что подъехала черная машина и из нее вышел отец.
– А в машине кто-то остался, – продолжала передавать нам сообщения бабушка. Но вот раздался звонок в дверь, и мама пошла открывать. Спохватившись, я взглянула на себя в зеркало и очень себе не понравилась. Чтобы хоть как-то украсить свою жалкую физиономию, лихорадочно завязала на голове розовый бант.
Открылась дверь, и большой седой человек обнял меня. Прижавшись к нему, я ощутила родной папин запах – так пахли оставленные им вещи. Он отвел руками мою голову и стал вглядываться в лицо.
– Чем это ты сделала? – спросил он, дотронувшись до моих бровей.
– Ничем, сами так растут.
– Сами… – как эхо повторил отец. – А я тебе карандаши принес, вот… цветные… – он протянул мне коробку.
– Спасибо, папа. – Как странно звучит это слово – «папа».
Нет, я не буду ему говорить, что уже два года пишу масляными красками из его этюдника, оставленного на даче. Что я училась по его работам, копируя каждую картину по несколько раз.
Вошла мама и, глядя на мой розовый бант, улыбнулась.
– Ната, может быть, ты что-нибудь сыграешь? – предложила она.
– Да, что-нибудь, – живо откликнулся отец.
Я послушно пошла к инструменту и стала играть Бетховена «К Элизе». Мне очень не хотелось сидеть к нему спиной. Руки совершенно не слушались и были холодны, как льдинки, и все-таки я играла с удовольствием, с тем редким чувством, когда не существует нот, отдельных звуков, музыкальная тема словно стекает с рук и глубоко трогает чувства.
Отзвучал последний аккорд, и я обернулась к отцу. Рука его спешно отерла влажные глаза.
– Если бы ты была чуть постарше, я мог бы тебя снять в роли пятнадцатилетней Наташи Ростовой. У тебя её глаза, – неожиданно сказал отец, по-доброму заглядывая мне в лицо. – Да, да, я скоро умру, и тогда все простится, и вам всем будет легче… – стал он говорить, глядя в пол…
– Ну что за ерунда, Сергей, – не выдержала мама.
– Ну, не буду, не буду, – как-то совсем слабо сказал отец.
– Наверное, скоро придет Алеша, – предположила я, чтобы переменить тему.
– Да? – удивился отец. – А что, ты с ним видишься? – и от хандры его не осталось заметного следа.
– Ну конечно, он же здесь живет, – сказала мама.
– Вот как. Здесь? Я не знал… – на лице отца появилась жесткая складка у губ. – Испорченный парень, хулиган какой-то, без разрешения включает проигрыватель, кривляется, совершенно невоспитан…
– Не тебе говорить о его воспитании, – заступилась мама.
– Пойдем, – неожиданно схватил меня за руку отец, – пойдем, там меня ждут внизу, там машина, мы поедем ко мне сейчас…
– Но Алеша, он придет, – пыталась я остановить отца.
– Не надо Алешу, пошли, поедем ко мне.
Отец суетливо подбежал к двери,