– Господин, – волнуясь, сдавленно произнесла женщина с тяжелыми веками, выглядывая из-за Нарциссы, – ваше пребывание в нашем родовом поместье – честь для семьи. Величайшее счастье.
И внешне, и поведением она была полной противоположностью сестре. Нарцисса застыла прямая как гвоздь и невозмутимая; темноволосая Беллатрикс же всем телом тянулась к Вольдеморту – ибо простые слова не могли передать огромности ее преклонения.
– Величайшее счастье, – повторил Вольдеморт. Чуть склонив голову набок, он внимательно рассматривал Беллатрикс. – Приятно слышать, Беллатрикс, особенно от тебя.
Ее щеки залил румянец, в глазах блеснули слезы восторга.
– Господин знает, что это истинная правда!
– Величайшее счастье… Что, даже в сравнении с радостным событием в вашей семье, которое, я слышал, имело место на этой неделе?
Беллатрикс уставилась на него, приоткрыв рот, явно озадаченная:
– Я не понимаю, о чем вы, господин.
– О твоей племяннице, Беллатрикс. И о вашей, Нарцисса, Люциус. Которая на днях вышла замуж за оборотня Рема Люпина. Вы, полагаю, гордитесь родственницей?
Собравшиеся оскорбительно расхохотались. Многие подались вперед, злорадно переглядываясь, кое-кто застучал кулаками по столу. Огромной змее не понравился шум, и она, разинув пасть, злобно зашипела, но Упивающиеся Смертью не услышали – так восторженно приветствовали они унижение Беллатрикс и Малфоев. Лицо Беллатрикс, еще недавно розовое от счастья, пошло некрасивыми красными пятнами.
– Она нам не племянница, господин! – возопила Беллатрикс, стараясь перекричать ликующий гвалт. – Мы с Нарциссой ни разу не видели сестры с тех пор, как она вышла за мугродье. И ни ее дворняжка-дочь, ни животное, за которое она вышла замуж, не имеют к нам ни малейшего отношения!
– А ты что скажешь, Драко? – поинтересовался Вольдеморт, тишайшим голосом перекрыв и хохот, и улюлюканье. – Будешь нянчить волчат?
Безобразное веселье продолжилось; Драко в ужасе посмотрел на отца, но тот сидел, опустив голову и разглядывая собственные колени. Взгляд Драко переметнулся к матери. Та почти неуловимо качнула головой и снова пусто воззрилась на стену.
– Хватит, – оборвал потеху Вольдеморт, поглаживая растревоженную змею. – Довольно.
Гогот стих.
– Почти всякое фамильное древо подгнивает со временем, – изрек Вольдеморт. Беллатрикс, затаив дыхание, жадно ловила каждое его слово. – И тогда его следует обрезать. Убирать больные ветви ради здоровья оставшихся.
– Да, господин, – прошептала Беллатрикс, и глаза ее наполнились слезами благодарности. – При первой возможности!
– Она у вас будет, – пообещал Вольдеморт. – И в вашей семье, и везде… Мы удалим гниль… Очистим кровь…
Вольдеморт направил волшебную палочку Люциуса Малфоя на тело, медленно вращавшееся