Традиционный жизненный цикл русских Водлозерья: обряды, обычаи и конфликты. К. К. Логинов

были уменьшительно-ласкательными производными от имени Анна. Поскольку в церковно-приходскую книгу, где священником фиксировались имена, прихожане практически никогда не заглядывали, то нередко до конца жизни оставались при своем заблуждении. Таким образом, получалось, что в одной и той же семье регистрировалось рождение двух или трех девочек с именем Анна. И все же в семейном совете по поводу выбора имени младенцу сохранялся некоторый сакраментальный (с точки зрения крестьян) смысл. Если избранное на семейном совете имя не совпадало с тем, что священник записывал в церковноприходскую ведомость, то ребенка нередко продолжали называть домашним именем, а церковное имя не разглашали. Верили, что в этом случае колдуны не смогут напустить порчу «на имя», поскольку истинное, церковное имя раба Божия им неведомо, а значит, и их порча не сможет отыскать своего адресата.

      Более самостоятельными крестьяне оставались в вопросе выбора крестных родителей для младенца: в этой области многое регулировала народная традиция. Крестной матерью («божаткой») у водлозеров обычно избиралась родная тетя, старшая из сестер матери (НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 489, л. 65; АНПВ, № 2/82, л. 1), а крестным отцом обычно становился ее муж. Если тетки у новорожденного не было, то выбор делали, исходя из принципа, что ему хорошо иметь крестным отцом зажиточного мужчину. Тот в случае жизненной необходимости вполне мог порадеть за своего крестника. Согласившись стать крестным родителем, человек становился поручителем своего крестного ребенка. Верили ли водлозеры, что такое поручительство распространяется и на загробное существование, выяснить не удалось. Породнившись через крещение, крестные родители и их крестники как бы вступали в кровное родство, и браки между ними не могли заключаться.

      Собственно церковное крещение младенца – это таинство Русской православной церкви, осуществляемое по строгому канону по всей России. Глубинный ритуальный смысл наречения младенца человеческим именем проанализирован также А. К. Байбуриным в его монографии «Ритуал в традиционной культуре» (Байбурин, 1993, с. 45–47).

      Упомянем, что при наречении младенца именем водлозеры могли вступить в споры со священником, настаивать, чтобы ему не давалось имя святого или святой, день чествования которых уже миновал. Люди верили, что такой святой или святая не смогут заступиться за человека, носящего их имена. Это народное поверье отличается от ортодоксального взгляда Русской православной церкви, которая рекомендовала давать младенцам имена по трем правилам: 1) в честь памяти того святого или святой, в день чествования которых младенец появился на свет Божий; 2) в честь памяти святых на восьмой день от дня рождения (по ветхозаветной традиции, как было принято во времена рождения Иисуса Христа); 3) в честь памяти святых на день наречения именем (на практике – на 40-й день от рождения). Для девочек допускался сдвиг на несколько дней, если в святцах в эти сроки не было дней памяти святых жен (Бодур, 2002, с. 232–233). Применение этих правил на