Венгерский кризис 1956 года в исторической ретроспективе. Александр Стыкалин

что этот вопрос впервые озвучил в Венгрии весной 1955 года журналист Миклош Гимеш, за свою неслыханную по тем временам дерзость исключенный из партии. Однако спустя считаные месяцы дело не могло не сдвинуться с мертвой точки. В июле того же года И. Броз Тито выступил с резким публичным заявлением в адрес венгерских лидеров, настаивая на внесении ясности в «дело Райка». После всех примирительных жестов Москвы в отношении Белграда Ракоши уже не мог проигнорировать такое заявление. 8 августа на митинге в Чепеле (рабочий район Будапешта) он в довольно обтекаемой форме был вынужден признать несостоятельность прозвучавших в ходе «процесса Райка» обвинений против Югославии. Главная ответственность за раздувание в Венгрии антиюгославской истерии в связи с «делом Райка» была возложена на Л. Берию и его венгерского коллегу Габора Петера, арестованного еще в январе 1953 года Признание полной невиновности самого Райка и осужденных вместе с ним коммунистов тогда, однако, не последовало. Хотя Ракоши и попытался заверить югославских лидеров в том, что с венгерской стороны все будет сделано для восстановления дружеских отношений, существовавших до лета 1948 года, в Белграде его выступление было встречено с немалым скептицизмом. Там ждали от Ракоши не только большей внятности в переоценке «дела Райка», но и реабилитации тех нескольких сот человек (представителей югославянских меньшинств Венгрии, а также граждан ФНРЮ), которые были осуждены по ложным обвинениям в шпионаже в пользу Югославии.

      Как бы в ответ на эти ожидания Ракоши в ноябре 1955 года в своем выступлении на пленуме Центрального Руководства ВПТ вновь затронул «проблему Райка». Он признал необходимость пересмотреть это дело, однако так, чтобы это нанесло наименьший ущерб партийному руководству. Советские лидеры, которых «дело Райка» затрагивало не столь непосредственно, как Ракоши, к этому времени уже более откровенно говорили перед узкой партийной аудиторией о том, что оно было сфабриковано в целях дискредитации югославского руководства. В этом смысле характерна пространная речь Н. С. Хрущева на июльском пленуме ЦК КПСС 1955 года[261].

      Более реальный шаг навстречу югославским пожеланиям был сделан венгерской стороной в вопросе о реабилитации осужденных за симпатии к Югославии (по данным, имевшимся в Белграде, к ноябрю 1955 года в венгерских тюрьмах все еще содержалось 200–300 таких человек). Многие были освобождены в конце 1955 – начале 1956 года, желающим было предоставлено право переселиться в Югославию. Эта мера, как и снятие в те же месяцы противотанковых заграждений на венгеро-югославской границе, была позитивно воспринята в Белграде, в то время как затяжка с полной реабилитацией Райка еще долго давала повод для критики в адрес венгерских властей. Как отмечалось в относящейся к ноябрю 1955 года справке МИД СССР об отношениях стран народной демократии с Югославией, «в своих взаимоотношениях с венграми югославы большое внимание уделяют вопросу о пересмотре «дела Райка», выдвигая его в ряде случаев в качестве условия дальнейшего