– Но ведь она там не одна была… – встряла Юлька. – Ульяне-то что до Андрея? Или Верке? Или…
– Да не перебивай ты! – поморщилась Настёна. – Я это до сих пор сказками почитала, как мне бабка передавала, да только получается, что и в самом деле – сказка ложь, да в ней намек… Допытываться у баб и сама не стану, и тебе не советую, но думаю, что каждой, кто Андрюху лечил, что-то свое припекало… Каждая в самую глубину своей души заглянула и нашла там что-то… Как сказать-то? Ну, то, что с Арининой любовью по силе сравнилось, наверное… С каждой бабой такое случается, особенно когда детей задевает. Видать, им всем до зарезу понадобилось, чтобы он выжил, понимаешь? То ли надежда их поманила, то ли каялись за что-то… а может, и все вместе. У баб иной раз столько всего перемешается – замучаешься распутывать. Да и ни к чему.
– Пусть у баб, ладно… Но Елька с малявками-то?..
– Великая Мать всем поровну отмеряет, только просыпается у всех в разное время. Если вообще просыпается.
– Мам, а как же мы? Мы же лекарки… Почему тогда у нас такой силы нету? Или есть, но мы не умеем?.. – Юлька никак не могла понять, как это – сила лекарская, а им не подвластна?
– Я тогда точно так же бабку пытала, а она только рукой махнула: не лекарское это, дескать, дело: Макошь силой Великой Матери не распоряжается, потому и лечению такому научить нельзя. Та сила хоть и не враждебна нашей, лекарской, а все же помешать ей способна. Нельзя нам каждому болящему все свои силы отдавать, как другие бабы отдают одному-единственному, неподъемно это. Мы другим исцеляем, зато и помогаем многим.
Такой поворот разговора Юльку утешил, и она повернулась было к своим туескам, но Настена еще не закончила.
– Вот только за любые дары платить приходится. Арина одного Андрюху на ноги поставит – и тем счастлива, а с нас Макошь другую плату берет.
Юлька замерла, настороженно уставившись на мать.
– Ты никогда не думала, почему Макошь домашний очаг оберегает, а нам, жрицам ее, обычная бабья судьба заказана? Мы свою силу на всех болящих тратим, потому и не бывает у лекарок одного-единственного, любимого. Что-то одно выбирать приходится, и этот выбор – часть нашей платы.
И Елька, и Аринины сестренки немало гордились тем, что их допустили до такого важного дела наравне со взрослыми женщинами. Как-то во время своего очередного появления на посаде Елька завела с Ариной разговор, можно ли так же от любой другой болезни исцелять. Арина только руками развела:
– Не знаю я, Елюшка… Это же не лекарское умение – мы просто своей женской силой поделились, вот смерть и отступила. Даже не мы сами – это Пресвятая Богородица помогла. Все мы – Ее дети. А исцелять? Наверное, тоже можно… – засомневалась она. – Но