– А я что говорю.
Парни умолкли… Пассажиры вокруг были индифферентны, и вообще и в частности. Девчонки вообще были так себе: cмотреть не на что. Метёлки. Кто молчал, кто читал, кто на вывески глазел…
– Ну что? – уже точно зная ответ, поинтересовался Серёга.
– Что что? Возвращаемся, вот что! – подвёл черту Валька.
Очень часто в жизни, так именно, не проговаривая, приходили друзья к единому решению. И не важно где это было: в школе, дома ли, в другом месте где, без слов понимали друг друга.
– Придём, извинимся и всё.
– Не знали, скажем, бывает.
– А деньги?
– А деньги при чём? Он же съел всё, наверное. А не съел, его проблемы. Всё!
– Айда!
– Полетели.
Достигнув обычного согласия, друзья ломанулись на выход. Ломанулись – сильно сказано. На самом деле друзья торопливо вышли. Как все. Так в метро выходить принято. Забудешься, тебя как пасту из тюбика выдавят, без пардонов и прочих извинений. Ребята – зная, понимая, как обычно, ускорили процесс. Выскочив, бросились в открытые двери обратно идущего поезда… Поехали. С тем же, кстати, грохотом, и с тем же завыванием… Неожиданно заметили, что настроение у них сильно улучшилось. Друзья уже в других красках видели окружающее их пространство. Не сказать, что в ярких красках, скорее в цвете. Некоторая тревога гасила всё же тона.
Потратив пару-тройку часов на обратную дорогу и кое-какие деньги, друзья вновь поднялись на лифте того дома, в котором жил их китаец, или монгол, или… это без разницы, главное, не наш, но хороший парень…
Лифт остановился, двери открылись… К удивлению ребят, на двери китайца, заметным штрихом, белела узкая бумажная полоска, перекрывая замок и дверной косяк. Так обычно опечатывают и двери, и сейфы, переглянулись ребята, в кино и разных хрониках криминального видео…
– О! Ни фига себе! Чего это?
– Он, кажется, съехал, или…
– Сбежал!
– Ну и всё. Молодец, пацан, умный, догадался!
Они естественно не слышали, как «дежурная» по лестничной площадке Вера Мелентьевна, увидев их в панорамный свой дверной глазок, ахнула от ужаса, бесшумно заметалась по прихожей. Отлично понимала, ей немедленно нужно позвонить товарищу старшему лейтенанту, и вместе с тем она не могла покинуть наблюдательный пост, а вдруг да чего пропустит. Глядя в глазок, танцевала в растерянности под дверью, как язычок колокола в бурю. К своему ужасу или радости, оторвалась всё же…
Едва в трубке пробурчал голос: «Старший лейтенант Варежкин, слушаю», она торопливо зашептала:
– Илья Семёнович, Илья Семёнович, они пришли. Они здесь! – задыхаясь от волнительного ужаса, шепотом выпалила она. – Ужас! Двое. Те, первые…
В этом месте обязательно нужно опустить тупость и отсутствие полной сообразительности товарища старшего лейтенанта, на взгляд бабы Веры, чтобы не компрометировать молодого следователя, потому что в такой важный и ответственный момент пока он понял, пока сообразил, кто ему и с чем звонит,