– Я не полагал тут ничего дурного, – сказал Эрнест, пристыженный этим выговором, – а еще менее того думал провиниться перед вами; только считаю нужным сказать…
– Не говори ни слова, сын мой, – прервал его Арнольд, – но завтра на рассвете оставь стан наш; и на пути в Гейерштейн, куда я приказываю тебе немедленно возвратиться, затверди себе, что тот неспособен показаться в чужую землю, который не может обуздать языка в присутствии своих единоземцев и родного отца.
Бернский знаменосец, золотурнский гражданин и даже длиннобородый швейцарский депутат старались ходатайствовать в пользу провинившегося и избавить его от изгнания, но напрасно.
– Нет, друзья мои и братья, – отвечал им Арнольд, – этим молодым людям нужен пример; и хотя я, с одной стороны, огорчен тем, что проступок сделан моим сыном, но радуюсь тому, что провинившийся таков, над которым я могу вполне показать власть свою без подозрения в пристрастии. Эрнест, сын мой, ты слышал мою волю: возвратись в Гейерштейн при восходе солнца, и я хочу найти тебя исправившимся при моем возвращении.
Молодой швейцарец, хотя очевидно огорченный и обиженный тем, что его так публично пристыдили, преклонил колено и поцеловал правую руку отца, между тем как Арнольд без малейшего признака негодования осенил его своим благословением, а Эрнест, не возразив ни одного слова, отошел назад.
Уполномоченные вступили в указанную им аллею, в конце которой возвышались огромные развалины Графслуста; в это время было уже не настолько светло, чтобы можно было с ясностью различать его очертания. Путешественники наши только могли заметить, когда подошли ближе и когда ночь сделалась еще темнее, что три или четыре окна были освещены, между тем как остальная часть здания скрывалась во мраке. Подойдя к дому, они увидели, что он окружен широким и глубоким рвом, черная поверхность которого отражала, хотя и слабо, свет освещенных окон.
Глава IX
Франциско Прощайте, доброй ночи! Марцелло А, прощай, Мой бравый друг! А кто тебя сменит? Франциско Бернардо. Доброй ночи!
Прежде всего наши путешественники позаботились о том, как бы перебраться через ров. Они вскоре увидели каменный выступ, на который некогда ложился свободным концом подъемный мост при опускании. Мост этот давно разрушился, но вместо него был устроен и, по-видимому, очень недавно, временный переход из бревен и досок, по которому они достигли главных ворот замка. Сквозь отворенную калитку, ведущую под образованный аркой проход, и руководствуясь мелькающим