Берлин. Бункер Гитлера
Постучав в дверь, Гюнше, впервые почувствовав себя в роли мальчика для битья, твёрдым шагом вошёл в кабинет Гитлера. Миссия по поиску Фегеляйна с треском провалилась, и Гюнше возложил на себя неблагодарную задачу довести это до сведения, стоявшего перед ним фюрера. Отвлекаясь от чтения страницы книги, кажется, это был «Государь» Макиавелли, фюрер молчаливо и пристально просозерцав адъютанта, проявляя неловкость в движениях, сел в кресло, тем самым предоставляя Гюнше возможность изложить причину своего прихода. Гюнше медлил, собираясь с духом.
– Мой фюрер! – от этих слов лицо Гюнше посерьёзнело. – Мы не можем найти группенфюрера Фегеляйна! В бункере его нет!
Гюнше ошибался, когда думал, что строго смотрящий на него Гитлер из его слов поймёт всю тщетность поисков и отступится. Не тут-то было. С Гитлером эти фокусы не проходили. Шеф ещё раз показал ему, как непредсказуемо его поведение.
– Как это «не можете найти»? – недоумевая, Гитлер сопроводил свой вопрос лёгким пожатием плеч. – Значит, ищите лучше! Он нужен мне немедленно! – Гитлер говорил, и лицо его становилось всё жёстче. – Если он сбежал, – здесь фюрер движением левой руки изобразил перед собой волну, – он дезертир, предатель!
Все более распаляясь от своих слов, Гитлер встал с места, сильно сжал ладонь в кулак и стал им жестикулировать, будто забивал гвоздь.
– Приведите мне Фегеляйна! – сорвался он на истерический крик. – Фегеляйна!.. Фегеляйна!.. Фегеляйна!..
Измучив себя раскатами такого гнева, Гитлер упал в кресло, массируя рукой горло. Гнев Гитлера имел достаточно веские основания, являлся источником не только его жестокости, но и порывом кратковременного безумия. Гюнше, боясь повторения данной сцены, поспешил удалиться.
Во второй половине дня Мюллер долго вышагивал по кабинету, а потом, смотря на Стрелитца, перевёл мысли в слова:
– Ну, Оскар! Что скажешь? Как тебе звонок Бормана?
Действительно, несколько минут назад звонил рейхсляйтер, сообщивший Мюллеру о гневе Гитлера на Фегеляйна, «который, по всей видимости, дезертировал, и до сих пор не появился в бункере. Фюрер в великом негодовании, он неистовствует. Германа нет там, Мюллер, где он должен быть».
– Партайгеноссе Борман озвучивает волю фюрера, а это недвусмысленно означает, группенфюрер, что гестапо пора действовать и изловить беглеца.
– Молодец! – сказал Мюллер и хищно улыбнулся. – Фюрер сотворил себе радость из гнева. Выслушай то, что я хочу сказать, Оскар. Я ждал только сигнала действовать. Всему наступает пора в этом несовершенном мире. Ты, верно, знаешь, но я всё же решусь