И вдруг из-за фиолетовых зубчатых вершин ярким углем выдвинулся край солнца.
– Вознесем Господу молитву света! – в торжественной тишине раздался старческий голос Исмаила. – Благословен еси, Господи, Бог наш и Царь вселенной, создавший свет и мрак, Миротворец, Творец всего сущего!..
Иешуа любил молитву, хотя он и разделял мнение, что «лучшая молитва – это молчание», и всей душой присоединялся к пожеланию одного из законоучителей, который воскликнул как-то: «Да соизволит Господь, чтобы человек молился целый день!..» Но теперь, перед своим решительным шагом, Иешуа был слишком взволнован и на этот раз молился рассеянно. Точно проверяя свое решение, он просматривал всю свою жизнь: и солнечное детство в тихом, зеленом Назарете, и первое паломничество, такое яркое, такое волнующее, в Иерусалим, когда ему исполнилось двенадцать лет, и эта ужасная встреча с повстанцами Иуды Галонита, которых римляне вели на страшную казнь, и тихая, трудовая жизнь в милой, веселой Галилее, и думы над бедствиями родного народа, и свой уход в ряды повстанцев, борцов за свободу…
– Вознесем Господу молитву любви! – точно издали слышал он старческий голос Исмаила. – Великою, вечною любовью Ты возлюбил нас, Владыка, дом Израиля, и чрезмерными милостями Ты осыпал нас. И как дал Ты праотцам нашим Закон свой святой, так помилуй и нас, учи, наставляй нас на путях жизни…
Но Иешуа был в прошлом и настоящем вместе, полный одного желания: до конца разгадать загадку жизни, понять, к чему все это было, предугадать те ее пути, на которые он теперь с взволнованной душой вступал.
– Слушай, Израиль: Господь Бог твой един есть… – проникновенно подымались над склоненными головами ессеев святые слова. – Люби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, всею душою твоею… И да будут слова сии, которые я заповедаю тебе сегодня, в сердце твоем, и внушай их детям твоим, и говори о них, сидя в доме твоем, и идя дорогою, и ложась, и вставая… И навяжи их в знак на руку твою, и да будут они повязкою над глазами твоими, и напиши их на косяке дома твоего и на воротах твоих…
…О, эти холодные, звездные ночи в безлюдных, бесплодных, страшных – в них гнездились духи тьмы – горах, у огней, в ожидании кровавого боя!..
– Благословен буди Предвечный Бог наш, Бог праотцев наших, Бог Авраама, Бог Исаака, Бог Иакова… – весь теплясь, взывал в пылающее небо старый Исмаил, – Бог великий, сильный, страшный…
…И были соблазны жгучие, был грех, были слезы раскаяния…
– Ты скала жизни нашей, Ты щит спасения нашего из рода в род! – пламенел старец Исмаил. – Благодарения и хвалу да воздают Имени Твоему святому и великому за жизнь, которую Ты даровал нам, за души наши, Тобою хранимые, за все чудеса, за все добро, которыми Ты окружил нас и утром, и днем, и тихим вечером…
Солнце поднялось над горами. Сквозь пальмы проступило сверкающее, но безжизненное Мертвое море, на дне которого вечным сном спали когда-то цветущие Содом и Гоморра, и радостно засияли