Последнее я думаю, сидя в кафе со своей клиенткой. Произошёл обратный отлив, и теперь вижу, что она не просто волнуется, а прямо-таки в смятении. Причём, настолько же выходящем за рамки, как её предыдущее спокойствие. До встречи с шантажистом ещё двадцать минут, мы сидим и болтаем о всякой ерунде. Точнее, болтаю я, а она делает вид, что слушает и иногда даже говорит сама что-нибудь, но всегда невпопад.
В половине четвёртого я ей говорю:
– Ну, так что, я пошёл?
– Нет, – быстро говорит она, что-то мучительно обдумывает, потом с какой-то неестественной улыбкой добавляет:
– Он должен позвонить мне и сказать, что можно приходить, – и снова уплывает от меня куда-то далеко.
Теперь уже я не собираюсь о чём-то разговаривать, и мы сидим в абсолютном молчании, которое прерывает звонок её мобильника. Она поспешно – слишком поспешно! – выдёргивает его из сумочки.
– Да! – нервно кричит она в трубку и тут же радостно вспыхивает, бросает взгляд на меня и продолжает уже ровным тоном:
– Хорошо, я сейчас буду.
И прячет телефон в сумочку, но достаёт оттуда конверт.
– Теперь можно идти. Вот ваши деньги, мистер Харрис, мы, вероятно, с вами больше не увидимся. Надеюсь, у вас всё получится. Видите тот синий дом? Второй этаж, четвёртая квартира. Дверь будет не заперта, чтобы можно было быстро войти и не привлечь внимания соседей. Я на этом настояла ещё перед самым первым разом.
Я беру конверт, бросаю внутрь короткий взгляд, прячу его в карман, киваю ей на прощанье, затем перехожу улицу и иду к дому.
Четвёртая квартира справа по лестнице. Я толкаю дверь и вхожу. Сразу чувствую сильный запах, похожий на запах горелой бумаги или чего-то подобного. Прикидываю, не так ли пахнет сожжённый диск из видеокамеры и усмехаюсь: он что, уже понял, что шантажу конец и сам его спалил?
Меня никто не встречает.
Чёрт, она же мне не сказала, как его зовут! И как тогда его окликнуть?
– Есть здесь кто? – вопрошаю я, представляя, какой страх нагонит на хозяина квартиры мужской голос.
Но мне никто не отвечает. Неужто так перепугался, что затаился и молчит? Ну, молчи-не молчи, а разговор начинать надо. Я решительно распахиваю ближнюю к себе дверь и вхожу в комнату.
Сразу понимаю, что никакого разговора не состоится, потому что прямо за дверью, ногами к ней и лицом вниз лежит тело мужчины в домашнем халате и тапочках, под ним лужа крови, а в шею всажен здоровенный нож. Вряд ли он сделал это сам с перепугу от того, что вместо женского голоса услышал мужской, значит, его убили. Не просто недавно, а буквально только что, потому что кровь