По колее, идущей наискосок по крутояру, поднялись к проездной башне. Створки ворот, окованные, как сундук, лужёными железными полосами, распахнуты настежь – селяне встречают хозяина.
Никодим окинул взором слева направо: ничего себе, вот так посад! Не как попало, а ровными рядами лепятся друг к другу заборники усадеб.
– Ну, Иване, удивил ты меня зело! Ты же градовладелец! Теперь мне понятно, почему ты усмехаешься в кулак, когда наши мужи докучают тебе своими укорами.
– О чём это ты?
– Говорят-де, Кучке не живётся, как всем мужам. Бояре живут в теремах градских, а в имения лишь наезжают временами: проверить, как тиуны хозяйство хранят, много ль настяжали добра в свои амбарушки, да и просто отдохнуть от сутолоки, по полю, по лесу погулять. У Кучки же всё наоборот: живёт в имении, а в град наведывается по делам.
– А-а, – махнул безразлично рукой Иван, – пусть называют, как хотят, мне не зазорно. Конечно, моё село может стать вровень с Суждалем, али Ярославлем, али Клещиным, но до Ростова ещё далеко. Да мне и не к чему с Ростовом тягаться. Мне других забот хватает. Ты, Никодим, впервой ко мне наведался, а вот Борислав бывал здесь, потому он и понял меня на боярской думе. Хозяйство моё велико, и оно уже не может быть само в себе. Выход нужон, задыхаюсь я.
– Сколько же душ под твоей волей?
– Днесь не ведаю. До мора было более двух тысящ. Это добро меня надоумил, надо бы посчитать, сколько в живых осталось. Чаю, половина того.
Путь от исад до боярской усадьбы оказался не менее версты. Пройти пришлось по двум крепким мостам через рвы, через две воротных башни, рубленные из толстого хоромного леса. Хозяина встречали у ворот вооружённые привратники, склонившиеся в поклонах.
Ощущение у Никодима было такое, будто он попал в стольный град. И хозяин не просто хозяин, а князь! Никодим съёжился с непривычки, не переставая, однако, удивляться:
– И много ль у тебя гридей?
– Дружина моя меньше ростовской, но для охраны хозяйства хватает. Службу несут добро, я доволен. А вот и хоромы. Слуги отведут невесту в её покои, а мы с тобой поднимемся на башню, ежели пожелаешь.
Никодим согласно кивнул головой. Они вошли в низкую дверь, поднялись по скрипучим ступеням на верхний ярус, очутившись под шатровой крышей башни. Со сторожевой площадки открылся чарующий вид на окрестности.
Боярский двор расположился на вершине холма, от подножия которого до самой реки простирался кондовый бор. На реке, возле исад, колыхалось мачтами множество различных лодий: одномачтовые и двухмачтовые, однодерёвки разной длины, ушкуи и струги, насады и кубары, а челноков и кочей – не счесть!
– Зри, Никодим, заречье-то, какое дивное! – не скрывал восхищения Иван. – Иногда поднимаюсь сюда и не могу налюбоваться на это раздолье, особливо по вечерам на закате. Говоришь, град, а не село – пусть будет так. – Иван обернулся в сторону теремного двора. – Вот он, перед тобой! Островерхие тесовые крыши теремов1 заслоняли, казалось, весь огромный