– Не знаю, – удивилась я, – мы ведь незнакомы.
Секунду мужик глядел на меня настороженными глазами, потом вздохнул:
– Назовите свои паспортные данные.
Я вздрогнула: ну вот, влипла. Но привыкший за два дня врать язык сам по себе сболтнул:
– Татьяна, Татьяна Павловна Молотова…
Оперативник пометил что-то на бумажке и заявил:
– Езжайте в свой супермаркет и сообщите начальству, что Волкова больше никогда не придет.
– Почему? – глупо удивилась я.
– Она умерла, – пояснил следователь. – Давайте адрес и телефон.
– Чей?
– Мой!
– Не знаю!
На этот раз мужик вышел из себя:
– Хватит ваньку валять!
– Никого я не валяю, – возмутилась я. – Спрашиваете у меня свой номер телефона и адрес, а откуда я могу его знать?
Сыщик вздохнул:
– Гражданочка, назовите, где проживаете, и телефон.
Машинально я сообщила адрес Мишиной квартиры и только потом испугалась. Боже, что же я наделала! Мало того, что назвалась именем его любовницы, так еще и координаты дала, ну почему не придумала вымышленные?
– Отчего она умерла, от сердечного приступа?
Инспектор спокойно ответил:
– Вам сообщат, идите на улицу.
– Страшно все-таки, выглядела совсем здоровой…
Но милиционер молча подтолкнул меня к выходу, и тут зазвонил телефон. Я вытащила аппарат:
– Алло.
– Таня, ты?
– Извините, ошиблись.
В ухо понеслись гудки.
Милиционер подозрительно глянул на «Сименс» и неожиданно переспросил:
– Значит, в супермаркете работаете?
– Ага, – крикнула я, сбегая по лестнице, – кассиром.
У подъезда продолжали толпиться возбужденные жильцы.
– Ее Надька нашла, – рассказывала шепелявая бабка, – зашла в квартиру, а Ритка валяется между окном и столом, кровищи! Надька чуть богу душу не отдала! Интересно, кому теперича жилплощадь отойдет, у Маргаритки-то никогошеньки нету.
– Разве при сердечном приступе бывает кровотечение? – не выдержала я.
Бабулька примолкла, а потом ехидно спросила:
– Это кто же тебе про приступ наврал?
– Так ведь Рита умерла!
– Убили ее.
– Как? – помертвевшими губами спросила я.
Вопрос был задан риторический, но милая старушка поняла его буквально и принялась словоохотливо объяснять:
– Ножом, кухонным. Долго не мучилась, горемычная. Ну посуди, коли она сама бы померла, зачем тут столько милиции?
С трудом передвигая ставшие пудовыми ноги, я добралась до метро и плюхнулась на скамеечку. В последние дни данный вид транспорта нравился мне все больше и больше. Чисто, светло, тепло, а главное, никому нет до тебя дела, все бегут с высунутыми языками и не глядят по сторонам.
Я перебирала пальцами край куртки и мысленно подводила неутешительный