Монады. Дмитрий Пригов

пися… писуя… пишая… В общем, обретя пагубную привычку почти каждому своему стихотворному сборнику предпосылать предуведомление, я не мог отказать себе в этом страннонамеренном удовольствии и на этот раз, но главное – не решился нарушить эту привычку, эту спасительную инерцию-балласт труда, известную прозаикам и представителям прочих искусств с основательным технологическим пластом, и так легко покидающий поэта после каждого завершенного стихотворения, создавая неимоверную качку в поэтическом житье-бытье. Правда, в отличие от единовременно созданных сборников, где предуведомления объясняют, вспоминают, подсовывают и протягивают все привходящие и обходящие моменты, в случае данного сборника, представляющего самого по себе отдельную жизнь, во всяком случае, воссоздающего ее, трудно представить, какие привходящие моменты могут еще ему принадлежать – разве что, предыдущего рождения или последующей жизни. Помимо того, если на коротком промежутке жизни (и, соответственно – на пределах одного сборника) можно проследить конструктивную идею, то проследить подобное на примере целой жизни – немыслимо, кроме, разве что, идею выжить.

      Так что писать предуведомление необходимости не оказалось, но, поскольку выяснилось это в ходе написания самого предуведомления, оно-таки появилось. К тому же я давно уже заметил, что с чисто композиционной точки зрения, при небольшом количестве стихотворений хорошо смотрится большое предуведомление, а при большом – маленькое. Данный сборник велик, и ему, следовательно, приличествует скромное предуведомление. Не больше страницы. Ну, чуть-чуть побольше. Ну две, три. Но не больше. Ну, пять. Это максимум. Ну, шесть. И, поскольку ввязавшись в это дело, я рискую вылезти за пределы композиционно отпущенного числа страниц, то кончаю и отсылаю читателя непосредственно к стихам.

      1 |00005 И все-таки она приятна – жизнь!

                       Как легкий запах-привкус чеснока

                       Сквозь груды обжигающего мяса —

                       Губительное прибавленье!

                       Она уютна, словно ухо зверя,

                       Большого зверя лакомое ухо

                       В щекотке, в завитушках, в духоте.

                       В ней все про нас – и боль, и придыханье,

                       И всхлипы, и в подушку утыканье,

                       И умиранье пульса – тик-тик-тик.

      1 |00006 Войдешь в аптеку – что за имена!

                       Валокордин, глюкоза, барбамил,

                       Экстракт красавки, энтересептол!

                       И у болезней супротив не хуже —

                       Шизофрения, грипп, перитонит,

                       Холера, катаракта, висцеральный лейшманиоз.

                       А поле битвы – Петр да Иван.

                       Какая скука.

      1 |00007 Но страх какой! Какой гигантской кнопкой

                       Душа к нему пришита на бегу?!

                       Я снег какой! И я бегу с охапкой

                       Горящих дров и бросить не могу.

                       И