В массе, считает Лебон, исчезают индивидуальные достижения отдельно взятого человека, а следовательно, исчезает и его самобытная оригинальность. На передний план выступает расовое бессознательное, разнородное утопает в однородной массе. Мы можем, таким образом, утверждать, что психологическая надстройка, каковая столь своеобразно развивается у каждого индивида, разрушается и исчезает, и при этом обнажается одинаковый у всех членов массы бессознательный фундамент.
Таким образом мог бы осуществиться усредненный характер человека толпы. Правда, Лебон утверждает, что у людей, составляющих массу, проявляются новые качества, каковыми они до объединения в массу не обладали. Это утверждение Лебон обосновывает тремя главными аргументами.
(Стр. 165). «Первая из этих причин заключается в том, что индивид в толпе приобретает благодаря только численности сознание непреодолимой силы, и это сознание позволяет ему поддаться таким инстинктам, которым он никогда не дает волю, когда он бывает один. В толпе же он тем менее склонен обуздывать эти инстинкты, что толпа анонимна и потому не несет на себе ответственности. Чувство ответственности, сдерживающее всегда отдельных индивидов, совершенно исчезает в толпе».
С нашей точки зрения, однако, не следует придавать столь большое значение появлению новых качеств. Будет достаточно сказать, что в массе индивид попадает в такие условия, которые позволяют ему отбросить прочь вытеснение его бессознательных влечений. Эти якобы новые свойства, проявленные индивидом, суть всего лишь отражение бессознательного, в котором таится все зло человеческой души; легко понять происходящее в таких условиях исчезновение совести или чувства ответственности. Мы уже давно придерживаемся того взгляда, что ядром так называемой совести необходимо является «социальный страх».
Известные отличия взглядов Лебона от наших взглядов заключаются в том, что его понимание бессознательного не совпадает с пониманием бессознательного в психоанализе. Бессознательное Лебона прежде всего содержит глубочайшие отличительные признаки расовой души, которую психоанализ, собственно говоря, исключает из рассмотрения. Мы, однако, признаем, что ядро человеческого «я», которому принадлежит «архаическое наследие» человеческой души, является