– Товарищи, товарищи! – зазвучал голос Грека. – Попрошу наполнить ваши бокалы. Давайте отпустим ансамбль домой. Им ещё далеко ехать. А я предлагаю тост за нашего замечательного мэра.
Грек всем телом повернулся в сторону сидящего Сайкина, и тот, вальяжно развалившись на своём стуле, согласно покивал головой.
– Мы, товарищи, здесь собрались по поводу открытия новой больницы. Но я хочу напомнить вам, товарищи, что выступавший перед нами ансамбль – это тоже заслуга нашего мэра. Его забота о развитии культуры в нашем городе – это… это…
Грек не знал, с чем сравнить заботу мэра о культуре в Мухоморах, и боялся продешевить. Спас его сам Сайкин:
– Скромнее будем, скромнее.
Он жестом усадил Грека на место.
– Всем приходится заниматься, – продолжил он, не вставая с места. – А культура – это такая штука… тут одной энергии мало. Тута талант нужен.
Сайкин указательным пальцем постучал себя по лбу, показывая, очевидно, где нужен талант. Все гости с уважением посмотрели на это место. Сайкин в полной тишине выдержал паузу, глядя в тарелку с салатом, а потом добавил:
– Но согласен. За культуру надо выпить!
Все засуетились. Послышался звон битой посуды, крики «На счастье!», и гости с новой энергией продолжили разграбление стола. Часы пробили одиннадцать вечера, когда в зале вновь грянула музыка. Вдохновлённый музыкальным вступлением Кокошин уже пытался увлечь в танец одну из докториц, но совершенно неожиданно для всех дверь в соседнюю комнату распахнулась, и в помещение вихрем ворвались танцовщицы. Ни музыка, ни костюмы не оставляли сомнения. Это был канкан!
Девицы лихо носились по залу, задирали юбки и вскидывали ноги так высоко и так близко от гостей, что многие невольно пытались отпрянуть назад. Однако реакция самих гостей на танец была совсем не та, что на фольклорный ансамбль. Эту реакцию скорее следовало бы назвать оторопью. Первыми опомнились докторицы. С круглыми от ужаса глазами они схватили свои вещи и за секунду покинули банкетный зал. Жаждущий танцев Кокошин, напротив, упал на стул и обмяк, не имея сил куда-то сдвинуться. Грек вертел головой и вытаращенными от удивления глазами смотрел то на танцовщиц, то на Сайкина. Сам же Сайкин бестолково хлопал глазами и имел не самое умное лицо в своей жизни. Его жена была прямой противоположностью. Она пристально, не мигая, большими от удивления и интереса глазами изучала танцовщиц. Точнее, не самих танцовщиц, а их ноги. Зрение никого не обманывало. У исполнительниц канкана под платьем не было ничего!
Музыка оборвалась, как только все девушки с громким визгом подпрыгнули и упали в шпагат. И в то же мгновение в зале раздались аплодисменты и одинокий голос Кордака:
– Браво!
Все головы одновременно повернулись