– Грубая работа, – подумала она, когда в ход пошла кассета, – грубая, но эффективная.
Она сразу поняла, что на экране насилуют не Стасова, а другого мужчину, явно привыкшего к такому обращению. Еще раньше она мысленно поблагодарила малыша, Валеру, который так удачно поставил телевизор, что Наталья все прекрасно видела в щелку. Во второй раз ей стало весело, когда Топор, или Федя, как он представился Стасову, на ходу выдумал хреналгин.
– Да ты парень не дурак; и роль террориста неплохо сыграл. Только вот больно нервно среагировал на вопрос Леши про этого Хренарыло, – в очередной раз усмехнулась Наталья, – боишься ты, Федя, что дружки узнают про эту твою кликуху.
Она уже давно поняла, что Топор, несмотря на то, что старался следить за своей речью, привык совсем к другим словам. Уголовное прошлое не лезло из него, но угадывалось вполне определенно.
Наконец «высокие договаривающиеся стороны» в комнате пришли к согласию, и одна из сторон – Топор – предложил скрепить его ужином. Наталью, естественно, не пригласили за стол, и она, вздохнув, опять расслабилась. Она опять вспомнила свою многострадальную сумку с разбитой банкой меда. Ее, скорее всего, сейчас потрошили чьи-то милицейские руки. Железный автомат, как и зеленые американские бумажки, никак не могли заменить еды. Зато ее в какой-то степени мог заменить – если верить некоторым ученым – здоровый сон.
В общем-то, она уже узнала главное, ради чего и был поставлен на уши весь Ковров. Единственное, что еще интересовало Наталью в этом доме – судьба Стасова. Дальнейшие планы Крупиной зависели от того, как покинет коттедж заложник.
– Посмотрим, дружок, – подумала она, засыпая, – заплатят за тебя, или придется устраивать побег?..
Единственно, что не устраивало ни похитителей, ни Крупину, ни самого заместителя министра – это тот вариант, когда Стасов вообще не уйдет из коттеджа; или его унесут вперед ногами.
Этой ночью ничто не нарушило покой Натальи. Даже крысы вели себя вполне пристойно; не скреблись в шкафу и не пищали. Наталья несколько раз меняла положение тела в тесном пространстве антресолей; окончательно она проснулась от радостного голоса Валеры. Последний успел сбегать в город и своим возвращением прервал завтрак, который мирно поглощали за одним столом похитители и их жертва. Валера был непривычно возбужден. Очевидно, он тоже не верил в успех плана Крюка и Топора, но сейчас своей ошибкой был очень даже доволен.
Голос Валеры отлично доносился до Крупиной и она – тоже с некоторым изумлением – узнала, что ровно в восемь часов утра кассы всех ковровских заводов начали погашать задолженности по зарплате. Причем в полном объеме. Впрочем, подсознательно она ожидала такой реакции властей (спектакль был гораздо масштабней, чем о том могли догадаться Топор с Валерой), но что бы так