А потом, вынырнув, то быстро, то медленно они вместе поплыли в потоке, словно в ином, нереальном измерении, всей душой, всем телом отдаваясь ритму, музыке, хрустальному звону течения, снова и снова искренне, без остатка, не помня себя, одаривали друг друга полными пригоршнями счастья. Не видя… не слыша… не ощущая ничего вокруг… забыв обо всем… Слившись в одно существо так, что в мире больше не осталось никого и ничего! Они то тонули, то, задыхаясь от изнеможения, выплывали на поверхность, когда не хватало уже воздуха.
Человек явился в мир таким.
Обнажен, незащищен, уязвим.
Змея Искушение – на нем.
Яблоко Греха… давай сорвем?
Женщина рождается в любви.
Чистота слепит, влечет, манит.
Лилия чиста, бела внутри…
Нет! Таких нет больше – посмотри!
Сердца бились в такт.
Моя… любимая… родной мой… да, так… Еще, еще! Лапа моя, ты, ты, ты… да!
Серебряное звучание той божественной, ликующей музыки замирало, падало, становилось неразличимым, неслышимым…
А затем голос музыки нарастал, гремел, грохотал, устремлялся вверх, ввысь на какой-то невообразимой ноте, в сумасшедшем, упоительном, счастливом crescendo. Да, да, да-а-а!..
И звенели, ликовали души, и вибрировали, и пели от счастья тела в унисон Вселенной, в высочайшем акте любви и самопожертвования.
Наше время. Она и я…
– …Ну и зачем нам говорить в таком тоне? Какой в этом смысл – сейчас? – произнесла я примирительно, осторожно подбирая каждое слово.
– Вот ты опять! Смысл! Это неразумно! Нерационально! – моментально вышла из берегов, взорвалась она, очень похоже передразнивая меня. Ту, из тех, старых, дней, или эту, дня сегодняшнего? Было трудно это понять.
Эмоциональная реакция после стольких лет – ничего не скажешь! Как-то не очень на нее похоже, или я просто забыла?
– Ну, надо иногда и голову включать, как же иначе? – парировала я. – Что, так теперь и плыть по течению? Здорово! Только к чему это приведет?
– Вот ты опять оправдываешься! Как тогда, – она снова загоняла меня в угол.
– Хорошо! Ну, а что мне еще оставалось делать, вот скажи? У меня же не было выбора! Нельзя загонять человека в угол! Никто же не захотел понять, услышать нас… меня! Ни он… никто не оставил мне никакого шанса! – заорала я вне себя. Ожила старая обида на нее. Досада, озлобление, неприязнь – волны этих чувств снова захлестнули меня, накрыли с головой.
– А вот психовать не надо! Что ты заводишься с пол-оборота?! Держи себя в руках! Неужели за столько-то лет не научилась? Это мне надо кричать. Ты-то как раз вышла сухой из воды!
От обиды я даже задохнулась, на секунду потеряв дар речи. Но только на секунду.
– Что ты сказала? –