– А где мы сейчас, Уракбай?
– Как видишь, Заринат, в этом вот сарае. Сейчас помоемся и прилично оденемся.
– И почему ты меня все время называешь Заринатом?
Опекун тяжело вздохнул: опять у его сослуживца очередное помутнение в мозгах:
– Да потому, что ты Заринат, мой бывший сослуживец. Мы служили в одной сотне, только ты был в чине десятника. Итак, запомни хорошенько свое имя…
– А зачем?
– Иначе нам будет очень, очень плохо, – стал терять терпение Дельфин. – Мы в таком месте, где тебе лучше всего меня слушаться с полуслова. Помалкивать, когда намекну, и выполнять все мои установки!
– Установки?.. – После этого слова ветеран ордынской армии вновь впал в коллапс. Хотя, как оказалось, минуты помутнения на самом деле были коротким периодом просветления. Кремон Невменяемый опять вернулся в этот мир на ничтожно малое время:
«Да что за напасть такая! Ничего не могу вспомнить! И вообще, почему это он меня омывает, словно безрукую девственницу? И ведь вон как старается, чтобы ожоги не зацепить… Стоп! Ожоги откуда взялись? Значит, все-таки я пострадал в Гиблых Топях? Скорей всего именно там меня ураганом и прижгло… Ага, и десятником я вроде как раз там служил. Но вот этого Уракбая в нашей сотне точно не было! Да и вообще в полку наемников. Уж с моей-то памятью на лица я ошибиться не могу. Или могу? Странно, если я о себе ничего не помню, все словно в тумане шевелится вокруг, то почему бы мне и лицо этого парня не перепутать? Нет! Теперь точно уверен: не было среди наемников такого молодого воина. Разве что он Эль-Митолан и себе внешность настолько изменил. Так, а я кто? Я ведь тоже колдун. Так почему себя не лечу? Надо бы глянуть, что со мной… Ага, он сказал про «Установки»? Но откуда он знает государственную тайну о Трактате? Неужели провокатор?! Точно! Меня скорей всего отыскали огиане и теперь подсадили ко мне в сарай человека, очень похожего по происхождению на Биная Кузласа, по прозвищу Меченый. А зачем? Все равно ведь ничего не добьются! Хотя скорей всего и пробовали меня допрашивать под воздействием Сонного Покрывала, да прокололись. Вот и решили древний проверенный метод использовать. Надо будет теперь возле этого Уракбая держать ухо востро и следить за каждым своим словом. И если он меня хочет называть Заринатом – зачем возражать? Мне ведь не трудно откликнуться и на это имя…»
Он уловил суть последнего подтверждения:
– Да, да! Все мои установки!
– Хорошо, Уракбай, как скажешь…
И вновь в глазах подопечного плескалось море непонимания и равнодушия. А сознание Кремона Невменяемого провалилось в омут беспамятства.
Но зато в таком виде сослуживец нравился Дельфину гораздо больше. И вопросов не задает глупых и просьбы выполняет без всякого промедления или лишней задумчивости. На мытье и одевание много времени не ушло, и, чтобы хоть как-то сбросить неожиданно нахлынувшее на него после мыслей о побеге возбуждение, Уракбай