Весь вчерашний день я крутилась как заведенная. Я готовила еду, которую никто не ел, заплетала и снова переплетала косички младшей сестре и убиралась в доме, где и без того было идеально чисто. Я старалась загрузить себя работой, чтобы не думать о смерти матери. С отцом я провела всего несколько минут, когда мы выбирали платье, в котором ее будут хоронить.
Мне было почти физически больно находиться рядом с отцом. Его серо-синие глаза и поникшие широкие плечи напоминали о реальности, о которой мне было тяжело думать. Я старалась не показывать своих чувств. Я видела, что отец ушел в страшный мир горя и потери любимого человека, и мне очень не хотелось в этот мир попадать. Я стойко держалась, повторяя себе, что должна быть сильной.
Я посматривала на входную дверь, надеясь как можно быстрее выйти на улицу. Я хотела оказаться как можно дальше от этого дома, хотя понимала, что это невозможно.
Мой отец был военным и сильным человеком. Но сейчас, в дни скорби, он во мне нуждался. Эта мысль была странной и непривычной. Мы очень редко вот так сидели рядом, особенно после того как здоровье мамы резко ухудшилось. Каждый из нас обычно занимался своими делами: я заботилась о младшей сестре и мы оба делали все возможное, чтобы помочь матери. И вот сейчас мы сидели с ним бок о бок в гнетущей и вязкой тишине.
Входная дверь была приоткрыта, и я чувствовала утренний холодок с улицы и запах цветущего в саду шиповника. Мне показалось, что даже утренний воздух приобрел запах похорон.
Отец взял мои ладони в свои. Я смотрела на дверь и думала, слышит ли он, как громко бьется мое сердце.
– Ты же знаешь, что я тебя люблю? – спросил он тихим и хриплым голосом. Я едва расслышала его слова из-за громких ударов собственного сердца.
В горле стоял комок, и я не смогла произнести ни звука. Сердце билось все громче и чаще.
Отец крепко сжал мои руки, потом отпустил и встал.
На моих ладонях осталось тепло рук отца. «Подожди! Не уходи», – хотела я сказать, но из горла вырвался только нечленораздельный стон. Последние несколько месяцев я строила вокруг себя неприступную стену, плотину, которую сейчас прорвало, и меня охватили чувства, которые я до этого изо всех сил сдерживала.
Отец меня крепко обнял, и мы оба расплакались.
– Папа, ты мне этого никогда не говорил…
Он прижал ладони к моим мокрым щекам и поцеловал меня в лоб.
– Ты мне этого не говорил… – повторила я, – но я всегда это знала.
Я пыталась вытереть слезы, но это было бесполезно, потому что они текли ручьем. Мне было очень больно от того, что мы потеряли мать, от того, что она умерла от рака, но объятия отца и его любовь подсказывали мне, что жизнь продолжается.
Я крепко обняла отца, ощущая благодарность за слова, которые я всегда хотела услышать. Я была так рада, что сейчас