– Пошли, – поднимаясь, устало сказал я. – Хватит.
Но товарищи меня не слышали. Они с хеканьем наносили удары в тело своего давнего мучителя и совсем не замечали, что он уже мёртв.
– Хватит, – уже громче повторил я и по очереди дёрнул их за плечи.
Звенислав оторвался от своего занятия и смахнул выступивший на лбу пот, а Курбат переместился к Матео и нанёс ему ещё один удар. Штырь пробил спину воспитателя и застрял. А Курбат не смог его выдернуть и, сплюнув на грязную мостовую, стал выворачивать у наших жертв карманы.
– Зачем? У них нет ничего, – сказал Звенислав горбуну.
– Пусть на уличных грабителей подумают, – ответил он. – О них беспокоиться и горевать некому. Поэтому концов искать не будут. Или на воров папаши Бро, или на кого из заезжих бандюганов.
Дело сделано, мы покинули место преступления и, обмывшись в речке, в которую скинули окровавленные дерюги, вернулись в приют.
Всё тихо, нас никто не искал. Но когда мы входили в барак, заметили Сияну, сидящую на табуретке у двери. С надеждой в голосе она спросила:
– Ну что?
Звенислав собирался ответить, но я его опередил:
– Воспитателей ночные разбойники ночью остановили. Матео, наверное, в драку полез, и бандиты их убили. Мы не знаем ничего, и ты молчи, о чём у нас разговор был. Поняла?
Девчонка кивнула и, не знаю почему, заплакала. Вот же, не разберёшь её. Радоваться надо, что воспитателей-мучителей больше нет, а она плачет. Впрочем, может, это слёзы радости?
Сияна ушла, а мы упали на свои нары. И, так и не заснув, прокручивая в голове то, что мы совершили, пролежали до подъёма.
Сегодня старшим был немногословный Джузеппе, который вошёл в барак и выкрикнул только одно слово:
– Подъём!
Приютские воспитанники выбежали во двор, построились, и я увидел то, чего давно уже не видел. Помимо воспитателей на крыльце их домика стояла обеспокоенная мадам Эра.
Видимо, произошло что-то серьёзное, и мы с другом переглянулись. А не мёртвые ли воспитатели тому причиной? Но нет, всё как обычно, о воспитателях, которые не появились, ни слова. Вот только на хозработы в пределах территории приюта времени отвели меньше обычного. Потом завтрак. Суп, в котором – о чудо! – плавали куриные крылышки. Настоящий наваристый бульон! Прямо праздник какой-то. На сердце и так неспокойно, а тут такие перемены. Определённо намечалось какое-то необычное событие. А затем чудеса продолжились – нам выдали новенькие рубахи и штаны, а девчонкам – строгие серые платья. Все быстро переоделись, на работу в город никого не отправили, и нас снова построили во дворе перед крыльцом воспитательского домика.
Ждём. Что дальше?
Вышла мадам Эра и произнесла проникновенную речь:
– Воспитанники, дети мои, вы все для меня как родные, и я хочу поделиться с вами печальной новостью. Сегодня на рассвете умер наш покровитель, заступник и защитник герцог Конрад Третий, да покоится он с миром. И нам будет оказана